Она вошла в крохотную караульню и на цыпочках приблизилась к спящему солдату. Оранжевый свет шел от фонаря, в котором едва-едва теплилось пламя.
Солдат пошевелился. Быть может, почувствовал тепло человеческого тела. Совсем мальчишка, как Аарон д’Фитак. Он чуть распрямился, разомлевший от сна.
Сочия прижала руку к губам, а потом вцепилась в ожерелье и начала перебирать камешки. Это ее успокоило. Графиня молилась, чтобы мальчишка снова заснул и ей не пришлось бы совершать злодейство.
Солдат вздрогнул и, чуть поерзав, захрапел.
Случайность?
Скорее всего. Но на всякий случай Сочия положила мешок на пол, сняла ожерелье и опустила его в карман своего крестьянского передника. Потом снова взвалила мешок на плечо и, перебирая камешки-бусины, твердила себе: только бы мальчишка не проснулся до конца своего дежурства. Потом она выскользнула из караульни и двинулась вниз.
Вот и жилой этаж. Ни дверей, ни гобеленов, прикрывающих двери. Людей тоже нет. Сочия решила, что при желании она вполне могла бы без опаски хоть в барабан бить.
Люди обнаружились в главном зале. Сбившись в кучу, они сидели возле огромного очага. Огонь в нем едва теплился, и они согревались лишь теплом друг друга. В неверном свете Сочия насчитала две дюжины человек. Дров почти не осталось.
Вход в комнату, которым воспользовалась Сочия, располагался совсем рядом с очагом. Девушка не очень хорошо ориентировалась, но решила, что главные двери должны вести к крепостным воротам, и потому медленно, по стеночке, двинулась туда.
Один из арнгендцев вдруг поднялся. Сочия замерла. Ступая через тела спящих товарищей и даже по ним, солдат доковылял до жестяного ведра и шумно помочился. Потом оглянулся по сторонам и, убедившись, что никто за ним не следит, подкинул в очаг последние поленья. Сочия, сжимая ожерелье, изо всех сил желала стать тенью.
И одновременно пыталась представить себе план замка. Главный зал располагался на первом этаже. Остальные арнгендцы, видимо, в других помещениях. Из кухни, дверь в которую тоже находилась рядом с очагом, отчетливо доносился храп. Кто-то, наверно, укрылся в стойлах или хлеву, где было хоть чуточку теплее благодаря лошадям, птице и скотине.
Сочия снова двинулась вперед, оглядываясь в поисках выхода. Где же они держат Кедлу? Графиня уже и не думала ее искать. Со своими фантазиями – как она будет рыскать по замку, убивать врагов и сеять хаос – она давно распрощалась. Ей не удастся вызволить Кедлу, пока арнгендцы бранятся меж собой, – такова была суровая правда.
Сочия ужасно замерзла. Или ей просто так казалось из-за волнения. Умом она понимала, что ей приходилось мерзнуть гораздо сильнее той зимой, когда они с братом Свечкой убегали от главнокомандующего. Но на этот раз она действовала в одиночку и права на ошибку у нее не было. Сама сунулась в петлю, и в результате вот-вот могла разразиться катастрофа. Если Сочия потерпит неудачу, если ее схватят, как схватили Кедлу, война за независимость Коннека обречена.
От этой мысли девушка замерла. В голове у нее приглушенно звучал голос Свечки: что-то такое про упрямых детей, не желающих думать о последствиях.
Она отыскала дверь и открыла ее, надеясь, что порыв ветра, залетевший в главный зал, никого не разбудит. Опустив правую руку в карман передника, графиня погладила ожерелье. Страх и волнение улеглись. Зима умерила свою ярость.
Сквозь затянувшие небо облака проглядывала луна. Было достаточно темно: Сочия наступила прямо в кучу замерзшего конского навоза, но света хватало, чтобы разглядеть двор. Двор изгибался от фасада замка влево в форме перевернутой буквы Г. Девушка оказалась в самом низу этой закорючки. Слева располагались стойла, но она пошла направо. Облака на мгновение разошлись чуть пошире, и двор окрасился призрачным светом. Все это походило на видение ада из каких-нибудь языческих сказаний – холодное и темное место, где несчастный обречен навсегда остаться в одиночестве.
Почти без опаски Сочия приблизилась к караульне. Неужели Орудие наложило на всех в замке заклятие сна? А то слишком что-то все удачно складывается.
В караульне оказалось двое солдат. Это были совсем юнцы, забившиеся в угол в поисках тепла. Возле них одиноко коптила толстая сальная свечка. Один мальчик плакал, – видимо, он трясся от ужаса еще до прихода Сочии.
– Поднимайтесь. За работу.
Оба встали, шатаясь на непослушных ногах. Ни один даже не глянул на стоявшее в углу рядом с дверью оружие – две алебарды.
– Эй ты, чего ревешь? – спросила Сочия.
За арнгендца ответил его товарищ:
– Он не понимает по-вашему. Боится, что будет, когда Стефан Блейский увидит, что мы ночью выпустили за ворота больше трех десятков солдат.
Сочия посмотрела в его открытое лицо, широко распахнутые от страха голубые глаза и не увидела там ни следа лукавства.
– А вы почему не ушли с ними?
Мальчик молча уставился в пол. И графиня догадалась, что бежать им было страшнее, чем оставаться.
– Надо снова открыть ворота.
Второй мальчишка что-то сказал первому. Сочия не поняла, но угрозы не почувствовала. Караульные нехотя поплелись к двери. Девушка заслонила собой алебарды.
– Вас защитят, – пообещала она. – Для вас найдется дело.
В нынешние времена люди подавались в солдаты, потому что им нужно было как-то прожить. Льды наступали, и простому люду приходилось все хуже и хуже.
В ворота Арнжери могли проехать два всадника. Тяжелые дубовые створки давно пора было заменить: они легко поддались бы тарану. Их бы уже раз сто сломали, если бы командовала Кедла.
Вот так и получается с сильными вожаками: восхищенные последователи привыкают, что за них всегда думает чудотворец-командир, а как только командир исчезает – впадают в панику.
– Госпожа, насколько широко открыть?
– Футов на шесть.
Ворота скрипели вовсю, но никто не пришел проверять, в чем дело, как, видимо, и в прошлый раз.
– Шесть футов, госпожа, – дрожащим от страха и холода голосом доложил мальчишка.
– Выйдите, пожалуйста.
Они подчинились.
Ров был пуст, края его оползали. Через ров был перекинут мост. Доски настила следовало разобрать, когда замок окружил враг, но никто об этом не позаботился. Слишком уж бежавшие из Ветеркуса арнгендцы были загнаны.
– Переходите на другую сторону.
И снова мальчики безропотно выполнили ее приказ. Тот, который не понимал Сочию, что-то тихо и испуганно пролепетал. Второй его успокоил.
Вперившись в темноту, Сочия терялась в догадках, где же воины Кедлы? Они же должны были ждать у ворот.
Шло время. Графиня не смела окликнуть Правосудных. Она выудила из мешка свой кристалл и, перебирая в кармане камешки-бусины ожерелья, пожелала, чтобы он засветился.
