– И что? Почему это вдруг на меня не похоже?
– Тот вы, который сейчас со мной разговаривает, стремится понять других людей, обсуждает все с ними, хочет добиться единогласного решения. А другому вам на это плевать. Другой вы сообщаете нам, как все должно быть, не слушаете никаких оправданий и всегда оказываетесь правы. Другой вы – это диктатор, причем очень результативный. Он всегда старается убедить людей поступать так, как нужно ему.
– Карава, что вы такое пили этим утром?
– Другому вам не было бы до этого дела. Другой вы выгнали бы меня с наставлением впредь не тратить время попусту.
– Этот я сейчас вас огрею хорошенько по голове.
– Другой вы сделали бы это левой рукой, – ответил де Бос и вышел из комнаты.
А Хект так и застыл, подавшись вперед, и простоял неподвижно с четверть минуты. Последнее замечание Каравы обрушилось на него словно удар молота. Но почему?
Пайпер уставился на свою левую руку.
25
Люсидия, живые и мертвые
До Шамрамди Нассим Ализарин и полдюжины его закаленных воинов добрались на закате. Им там не особенно обрадовались. В столицу Нассима вызвали. Внушающий Великий Трепет желал знать, почему больше никто не противостоит рыцарям-чалдарянам в тех краях, где когда-то верховодили полководцы из Тель-Муссы.
Нассиму было что ответить. Возможно, Индале ответ и не понравится, но Нассим от него не отступится. Он справился на удивление хорошо, если учесть, какие средства были у него в распоряжении. Его сломили силы природы, упорный враг и безразличие тех, кто якобы ему помогал.
Нассим Ализарин кипел гневом и чувствовал, что его предали.
Вести о приезде Горы опередили его самого. Откуда ни возьмись появился Азим аль-Адил ед-Дин.
– Вас не должно тревожить то, что дядя потребовал вашего присутствия, – сказал он Нассиму. – Он вовсе не намерен обсуждать ваши старания.
Гора не особенно в это поверил, но и спорить не стал.
– Рад снова с вами увидеться, юноша. Вряд ли я задержусь здесь надолго. Надеюсь, мы с вами найдем минутку друг для друга.
Юный Аз привязался к старому волку так же сильно, как сам генерал привязался к нему. Они были родственными душами, хоть года их и разнились.
Юноша проводил Нассима в дом, где он останавливался и прежде.
– Когда Индала будет готов принять вас, явится посланник. Скорее всего, это буду я.
Так и получилось.
Нассим Ализарин и Индала аль-Суль Халаладин сидели друг напротив друга за низким столом, уставленным блюдами с фруктами, очищенными орехами и ломтями пряной баранины. Больше в комнате никого не было. Братья Индалы позаботились о том, чтобы собеседников не подслушивали.
Генерал не стал скромничать и принялся за еду.
– Так сытно я не ел с самого последнего визита в ваш дворец.
Индала чуть склонил голову в ответ на завуалированную благодарность.
– Лишь воздаю вам должное, генерал. Вам не дали возможности жить подобающе, и я прошу за это прощения.
Индала выражался сдержанно и дипломатично. Поведение его людей в отношении Нассима порочило самого владыку.
– Вы так любезны.
Нассим понимал положение Индалы.
– Азер сказал мне, что вы привезли кое-какие бумаги.
– Ежедневные отчеты из Тель-Муссы. Знаю, вы не большой любитель вникать в подобные вещи. Прошу лишь одного – пусть их прочтет надежный человек и перескажет вам суть. Мой писарь не из ша-луг. Он писал по-люсидийски, а я не очень хорошо разбираю люсидийское письмо, так что просто доверяюсь ему. Если вы вдруг пожелаете его расспросить, он прибыл сюда вместе со мной.
Внушающий Великий Трепет улыбнулся. Нассим решил, что улыбка далась ему непросто: раны все еще беспокоили Индалу, хотя он и старался этого не показывать.
– Перескажите в общих чертах, будьте предельно бесстрастны, – велел Индала.
И Нассим поведал свою историю, в действительности даже преуменьшая то, какую ему оказывали «поддержку».
– В этих отчетах то же? Но более подробно?
– Да.
– Итак, что же дальше?
– Что я намерен делать? Если вы больше во мне не нуждаетесь, вернусь к своим – тем, кто выжил. Отпущу всех, кто не пожелает скитаться по про́клятой пустыне с сумасшедшим стариком. Остальные вместе с анса выследят и прикончат дринджерийского колдуна.
Индала был ошеломлен, растерян и явно отказывался верить услышанному.
– В последнее время, кажется, никто, кроме самих ша-луг, не понимает, кто мы такие и во что действительно верим, – заметил Нассим. – Я и сам так давно покинул родину, что не совсем уже уверен.
Ализарин едва ли был способен признаться в этом и самому себе, но доклад Костыля огорчил его еще больше, чем презрение бывшей жены. Костыль не нашел ни одного старшего ша-луг, который бы спросил, не желает ли Гора сделаться верховным главнокомандующим. Сам Костыль никого не спрашивал, да Нассим ему и не велел. Было совершенно очевидно, что такая идея никому в Аль-Кварне и в голову не пришла.
А ведь не так давно его чтили почти как Гордимера Льва. Теперь Гора остался в далеком прошлом.
Если бы он позволил Индале силой поставить себя во главе ша-луг, вышло бы еще хуже, чем когда-то полагал сам Ализарин.
Индала глотнул чаю и сказал:
– Верно. Я и понятия не имею, что движет ша-луг. Одолел их на поле брани, но все равно они…
Нассим притворился, что не заметил прозвучавшую в голосе Индалы злость.
– Они считают себя не побежденными, а преданными.
– Понимаю, – сказал Индала, поглядев в свою чашку. – Дезертировавшие макстрийцы и чалдаряне-арианисты.
– Вот именно.
– Я понимаю, вам нужно покончить с чудовищем из Идиама. Вы верой и правдой служили мне в Тель-Муссе, превзойдя все ожидания. Мне даже пришлось приструнить Азера, пригрозить ему наказанием, так он убивался, думая, что вам намеренно вредят. Честно говоря, мне кажется, в его обвинениях есть доля правды. Некоторые из тех, кому поручено было вас поддерживать, поступили дурно. Возможно, не обошлось без мздоимства. Если это подтвердится… Их отошлют поближе к Тистимедовым сыновьям в междуречье.
– Возможно, не стоит.
– Что это значит?
– Хотите, чтобы такие люди оказались на передовой и схватились с Хин-тай Ат?
И снова воцарилось молчание. Индала размышлял над словами Горы.
– Вы правы, генерал. Быть может, лучше держать их поближе к себе.
