Семейство Арчимбо, за исключением Гилеметты и Эскамеролы, и кауренские мейсаляне отделились от отряда и отправились разыскивать свои дома. Сочия послала с ними вооруженных всадников, чтобы они помогли выгнать тех, кто эти дома занял. Графиня хотела с самого начала продемонстрировать свою преданность. С ее друзьями следует обращаться хорошо. Править она будет справедливо, но тому, кто не протянет ей руку дружбы, не стоит рассчитывать на доброе отношение.
Брат Свечка остался с Сочией, хотел дождаться, пока она не устроится в городе, представить графиню влиятельным жителям Каурена и поддержать, когда придет черед разбираться с дирецийцами. Монах опасался, что дирецийская знать не захочет расставаться с приобретенным могуществом.
Однако уже вскоре он сообщил девушке:
– Возможно, все пройдет проще, чем ты ожидала. Здесь королева Изабет. Навайцы любят ее не меньше, чем кауренцы.
– Откуда вы знаете, что она тут?
– На перекрестках дежурят солдаты в навайских мундирах.
В Метрелье остатки каравана вошли уже в темноте. Моросило. Люмьер надрывался изо всех сил. Такого обычный этикет не предусматривал. Новому герцогу следовало войти в замок солнечным утром под звуки фанфар, торжественно и с соблюдением всех церемоний.
Путники спешились во внутреннем дворе. Слуги торопливо проводили всех в отведенные им покои, где уже ждали еда, ванны и другие роскошества, включая нормальные кровати. Торжества и церемонии подождут.
– Как обычно, Изабет весьма практична, – сказал Свечка Бикоту Ходье.
Герцогский герольд настоял на встрече, и совершенному пришлось его принять, пока сам он отмокал в теплой воде в медной лохани.
– Почему больше не ходят в общие бани? – спросил монах.
– В Коннек пришла истинная вера, – заявил Ходье, – и добрые чалдаряне больше не выставляют свои тела незнакомцам напоказ.
– И многие очень правильно делают.
Ходье шутку уловил.
– Кто бы говорил, – огрызнулся он.
– Вот я и говорю. Так чего вам надо?
– Меня пугает эта свирепая женщина из Антье. Но сначала скажите, откуда у вас эти жуткие татуировки? И зачем они вам?
– Откуда? Из Антье. Мне не оставили выбора. Мною завладело создание Ночи, а когда демоница отпустила меня, появились эти змеи. Но вы же не на старые мои косточки пришли полюбоваться, переходите к делу.
– На такое-то глядя, трудно помнить о деле.
Брат Свечка хотел было ответить резко, но поблизости ошивались слуги: они могли все услышать. И так уже скоро по городу слухи поползут из-за его слов.
– Бикот, я вас прошу. Мы уже слишком стары, чтобы время понапрасну терять.
– Разумеется. У меня нет к вам какого-то конкретного дела, просто хотел рассказать, что тут творилось со времени вашего отъезда.
– Так рассказывайте. Только не пытайтесь меня втянуть ни в чьи глупые интриги. Я принадлежу к ищущим свет. Все мирское…
– Ладно! Слушайте же!
И старик-герольд описал, что изменилось в жизни города.
– Вы бежали на восток потому, что решили, будто Анна обрушит всю мощь Арнгенда на Каурен.
– Она бы так и поступила, если б могла.
– Да. Но силы ее сторонников таяли, а Правосудные заставили ее уйти в оборону.
И Ходье рассказал, как возродился местный лагерь пробротских епископальных чалдарян, чему сам герольд был несказанно рад.
– Не ждите, что новая правительница будет вести себя как Тормонд, – предупредил Свечка. – Сочия будет ошибаться, но нерешительностью она не страдает. И обычных свар не потерпит.
– Ее, совершенный, возможно, еще ждет сюрприз.
– И Каурен тоже, Бикот. Я вам открою секрет: Правосудные идут сюда. Скоро сами обо всем услышите. А самое главное, сюда идет Кедла Ришо, Цареубийца. Тем, кто вздумает злить графиню, не поздоровится.
Свечка презрел собственный совет и теперь сам себя мысленно распекал. Утешился он вот чем: если пригрозить Правосудными, передача власти в Каурене пройдет более мирно.
Бикота Ходье охватила растерянность. Что бы там ему ни поручили, теперь поручение это не имело смысла. Молчание затянулось, и герольд все больше становился похож на загнанную в угол крысу.
– Где знаки власти, которые дал вам Тормонд? – наконец выпалил он. – Не может здесь быть нового герцога…
– Бикот, успокойтесь. Что вас так огорчило?
– Знаки власти! Печать! Где они, еретик?
– Там, где и должны быть, – у герцога. Бикот, какое злодейство вы затеяли? Можно облегчить душу исповедью. – С этими словами брат Свечка протянул к герольду левую руку.
– Душу можно облегчить, покончив с ересью! – крикнул Ходье и вытащил кинжал.
Змея на руке у совершенного зашевелилась, скользнула вперед и замерла, готовая к броску.
Ходье охнул.
Змея повернулась к слугам, и те застыли.
Бикот тоже не мог шевельнуться, но продолжал лепетать:
– Значит, это правда. Вы, совершенные, носите метку ворога.
– Мы все – нет, но этого совершенного действительно коснулась Ночь. И я желаю знать, почему герольд Бикот Ходье вознамерился навредить своему сеньору. Вы шпион Анны Менандской?
Слуги все слышали. А ведь даже подозрение в подобном преступлении могло навлечь на человека смертный приговор.
– Нет! – в ужасе закричал Ходье.
– Значит, вы шпион Конгрегации, что, по сути, то же самое. Или вы служите другой силе, желающей покончить с независимостью, богатством и безопасностью Коннека?
– Нет! Нет! Я никому не служу! Я не пешка! Уберите эту тварь.
– Бикот, я этими змеями не повелеваю. И не знаю, почему они делают то, что делают. Это я их орудие, а не наоборот.
Ходье брат Свечка знал с тех времен, когда оба они еще были детьми. Близко они никогда не сходились, но и не враждовали.
– Бикот, придя сюда, вы питали какую-то надежду. Кстати, мальчики, вода остывает. Пусть кто-нибудь принесет еще одно ведро с горячей водой.
Монаху редко предоставлялась возможность понежиться в роскоши, и сегодня он не хотел отказывать себе в удовольствии. Горячая ванна хоть немного, но компенсирует ту зиму, что они провели в горах Рейндо, или ту, когда убегали от главнокомандующего.
Змея снова превратилась в невероятно правдоподобную татуировку. Глаза, пасть, торчащий оттуда язык окрасились цветом.
Это отвлекло внимание Свечки.
Раньше изображение не было цветным, да и таким пугающе настоящим тоже.
Нужно поглядеть в зеркало – рассмотреть змею на шее. Ведь она убила человека.
– Рассказывайте, Бикот.
