– Это точно он, – заявил Коннер.
– С чего ты взял? – спросила Бри.
– Когда Матушка Гусыня рассказывает мне свои секреты, у меня такое же выражение лица.
Бри оглядела скопище людей.
– Нам что, просто подойти к нему и разговаривать при всех?
– Нет, вернёмся, когда все разойдутся. Надо дождаться полуночи, – сказал Коннер.
Ребята ушли с моста и решили пообедать в местном пабе. Бри захотела попробовать традиционную английскую еду и заставила Коннера заказать жареную рыбу с картошкой. Перекусив, они пришли в парк Сент-Джеймс, просидели там до наступления темноты, а ближе к ночи вернулись к мосту.
Коннер и Бри бродили туда-сюда по улице неподалёку от статуи льва, дожидаясь, когда схлынет поток людей и машин. Наконец улица опустела, и они подошли к скульптуре вплотную.
– Скажи ему что-нибудь. – Бри пихнула Коннера в бок.
– И что ему сказать?
– Не знаю, разве ты к такому не привык?
– К заколдованным статуям посреди города? Нет, раньше я с ними не встречался.
– Я в тебя верю, – улыбнулась Бри.
От её улыбки Коннер залился краской. Терять было нечего, поэтому он глубоко вздохнул и обратился ко льву как к старому приятелю.
– Приветик! Не хочу мешать, но мы с подругой хотели с тобой поговорить кое о чём.
Лев не ответил и не пошевелился. А Коннер со стороны выглядел как сумасшедший, разговаривающий со статуей.
– Ты, наверно, устал, – продолжал Коннер. – Ты же на ногах… сколько уже? Век с лишним?
Лесть тоже не помогла разговорить статую. Коннер всё больше чувствовал себя круглым дураком, и это не льстило его самолюбию.
– Как тебе Лондон? – спросил Коннер. – Мы только сегодня приехали – местечко очень культурное!
Бри надоело ждать, и она подошла к статуе поближе.
– Слушай сюда, кошечка! – сердито прошипела она. – У нас есть к тебе вопросы! Мы знаем, что ты умеешь говорить, а ещё знаем, что ты дружишь с Матушкой Гусыней, и не уйдём отсюда, пока ты не ответишь на наши вопросы!
– Ты чего творишь? – прошептал Коннер. – Думаешь, он станет с нами разговаривать после такого?
– Мы изображаем плохого и хорошего полицейского, – шепнула Бри в ответ. – Поверь, это всегда срабатывает в моих детективах.
Коннер, убеждённый, что из этой затеи ничего не выйдет, в отчаянии провёл рукой по волосам. Но, взглянув снова на льва, он заметил – и готов был в этом поклясться! – что его выражение морды изменилось. Он выглядел более обеспокоенным.
– Бри, ты заметила, как он изменился? – прошептал Коннер.
Девочка пригляделась, и у неё загорелись глаза.
– Да!
– Скажи ещё что-нибудь про Матушку Гусыню. Думаю, он её боится.
Бри кивнула и снова обратилась ко льву:
– Эй! Матушка Гусыня сказала, что ты с нами поговоришь, но если хочешь пообщаться с ней лично, то не вопрос – она появится через пять минут.
Сомнений не осталось: лев правда шевелился! С каждым упоминанием Матушки Гусыни лев, казалось, становился всё нервознее и нервознее. Наконец статуя не смогла больше сдерживаться и сдвинулась с места.
– Нет, пожалуйста, не зовите Матушку Гусыню! – взмолился лев, оживая прямо на глазах у ребят. Бри, конечно, испугалась и спряталась за Коннера – она ведь ещё никогда не видела волшебства. Коннер уже попривык к магии, но всё-таки живые статуи встречались ему не каждый день. Он заворожённо смотрел на льва и улыбался.
– Значит, ты умеешь говорить, – сказал Коннер.
– Да, умею, – признался лев. – Я отвечу на все ваши вопросы, но прошу вас, не зовите сюда эту женщину.
Коннера сильно позабавил страх льва перед Матушкой Гусыней.
– Почему ты боишься Матушку Гусыню?
– Я её не боюсь, а не выношу её истории. – Лев покачал головой. – Долгие годы она рассказывала мне свои несуразные тайны, которые я не хотел знать, и не пропускала ни единой подробности! Знай вы то, что знаю о ней я, вы бы тоже к ней иначе относились. Для меня это очень тяжкое бремя!
– Поэтому у тебя всегда такая обеспокоенная морда? – поинтересовался Коннер.
– Не только, – сказал лев и, внезапно погрустнев, заскулил, едва сдерживая слёзы. – Ещё я очень боюсь высоты, а меня постоянно ставят на самый верх! А ещё меня разлучили с братом, когда пивоварню «Красный лев» разрушили, и я не знаю, где он!
Каменный лев всхлипывал, уткнувшись мордой в свои огромные лапы.
– О, ты имеешь в виду вторую статую льва, – догадалась Бри. Она уже пришла в себя и больше не пряталась за Коннером. – Он жив! Его покрасили в золотой цвет и установили на спортивном стадионе.
Услышав эту утешительную новость, лев обрадовался и уже не выглядел таким обеспокоенным.
– Какое облегчение, – выдохнул он. – Братишка всегда любил спорт.
– А он тоже умеет говорить и двигаться, как ты? – спросил Коннер.
– Нет, он обычная статуя, но мы сделаны из одинакового камня, – объяснил лев. – Но Матушка Гусыня заколдовала только меня.
– А почему она тебя заколдовала? – полюбопытствовал Коннер. Им с Бри надо было задать льву кучу важных вопросов, но ему очень хотелось услышать эту историю.
– В середине девятнадцатого века Матушка Гусыня каждое воскресенье наведывалась к своим друзьям в пивоварню «Красный лев». И примерно тогда же она начала обучать своего ужасного гусака возить её на спине. Получалось у него хуже некуда, и они постоянно сваливались на меня сверху. Однажды они сильно промахнулись при посадке и так в меня врезались, что я свалился с крыши на землю и разбился вдребезги. С помощью волшебства она собрала меня по кускам и наложила заклятие неуязвимости, чтобы в следующий раз, когда они опять сшибут меня с крыши, я не развалился.
– А, так вот почему ты уцелел во время войны и сноса пивоварни, – сообразила Бри.
– Но это не объясняет, почему ты умеешь говорить, – напомнил Коннер.
– Ну, годы шли, и постепенно собутыльники Матушки Гусыни начали уходить в мир иной, – объяснил лев. – А ей нужен был друг, который всегда будет рядом и ради которого она сможет возвращаться в пивоварню. Увы, её выбор пал на меня. Впрочем, я до сих пор не понимаю, зачем она сделала меня говорящим, – я всегда только слушал.
– Кстати об этом, – сказал Коннер. – Ты, случайно, не помнишь, упоминала ли она что-нибудь насчёт братьев Гримм и заколдованного портала?
Лев почесал лапой голову и призадумался.
– Припоминаю. А не тогда ли она завела французскую армию в какую-то ловушку?
– Да, тогда! – От радости Коннер подпрыгнул.
Лев вытаращил глаза и кивнул.
