Он подошел к доске.
— Почему мел не берешь? — посмотрела на него практикантка.
— Я беру, — схватил палочку мела Тема.
— Не болтать! — крикнула Валерия Григорьевна.
— Сами же спрашиваете, — пробубнил Темыч. — А потом кричите.
По классу пронесся сдавленный смех.
— Кому сказано, тихо! — взвизгнула практикантка. — А ты пиши!
— Пишу, — застыл возле доски Тема.
— Не вижу, — свирепо уставилась на него практикантка.
— А я не слышу, чего писать, — отбил выпад Темыч.
Практикантка явно смутилась, но, быстро взяв себя в руки, проговорила:
— Итак, Мартынов, пиши: икс квадрат плюс…
— Не пишет, Валерия Григорьевна! — с искренним восхищением произнес Темыч. Мел и впрямь скользил по доске, не оставляя сколько-нибудь видимых следов.
— Ах, не пишет? — угрожающе покачала головой Лерка. — Тогда садись. Два.
Темыч разинул рот. Такого исхода он никак ожидать не мог. Лишняя двойка в конце последней четверти его совсем не устраивала.
— За что два? — принялся конючить он. — Это у вас мел не пишет. При чем тут я?
— Разговорчики! — пронзительно крикнула практикантка.
«Никогда раньше не думал, что такие злые студентки бывают, — пронеслось в голове у Темы. — Ей бы не учительницей, а старшиной куда-нибудь в армию».
— Не надо двойку, — еще раз попытался воззвать к совести практикантки он.
— Садись. Два, — сухо откликнулась та и стала искать фамилию Темы в журнале.
— Ну, погоди, Пашков, — мстительно пробормотал Тема.
Класс с большим сочувствием наблюдал за драмой, которая разворачивалась возле доски.
— Иди на место, Мартынов. Ты мне больше не нужен, — уже достала ручку из сумочки Валерия Григорьевна.
До сих пор Тема стоял у доски. В нем еще теплилась надежда на справедливость. Теперь надеяться было не на что. Практикантка уже поднесла ручку к журналу. Мальчик вздохнул и поплелся на место.
— Не пишет! — отбросила в это время ручку Валерия Григорьевна.
— Вот! Возьмите, пожалуйста! — с редкостной для себя услужливостью кинулся от предпоследней парты к учительскому столу Пашков.
— Спасибо, мальчик, — взяла у него ручку Валерия Григорьевна.
— Не за что, — вернулся на место Пашков. «Вот скотина!» — заклокотало в душе у
Темы.
Остальных тоже поступок Пашкова порядком удивил. Прежде Лешка подлостью не отличался. Обернувшись, Тема показал Пашкову кулак. Тот, похоже, угрызений совести не чувствовал. Наоборот, с довольным видом ухмылялся. Это вконец возмутило Тему, и он начал вынашивать разнообразные планы мести.
— Так, — выведя жирную двойку в журнале, оглядела класс практикантка. — Теперь к доске пойдет…
Она умолкла, скользя задумчивым взглядом по колонке фамилий в журнале.
— Васильев! — разнесся по классу ее пронзительный голос.
Женька пошел к доске.
— Может, я лучше устно? — предложил он практикантке.
— Послушай-ка, мальчик, преподаватель тут я, а не ты, — отсекла тут же возможность для вариантов учительница.
Женька с трагическим видом взял мел.
— Икс квадрат, — вновь начала практикантка.
«Нажму-ка я посильней, — решил Женька. — Вдруг получится?»
Он надавил со всей силой на мел. Брусок треснул. Одна половина его осталась у Женьки в руках. Вторая, взмыв в воздух, шлепнулась на журнал, едва на задев нос Валерии Григорьевны.
— Двойка, Васильев, — тут же последовал приговор.
Возвращаясь на место, Женька с большим осуждением поглядел на Пашкова. Тот спокойно себе ухмылялся.
— Давай врежем Лешке на перемене? — поравнявшись с Темкиной партой, шепотом предложил Женька.
— Идет, — легко согласился Темыч.
Он был убежден, что Пашкова следует наказать. Однако идти одному на активные действия против Лешки не хотелось. Тот значительно превосходил мелкого щуплого Те-мыча и ростом и физической силой.
За ближайшие пять минут количество оппозиционеров прибавилось. Двояков по очереди удостоились Мишка Сидоров, Катька, Марат Ахметов, Боря Савушкин и Моя Длина.
— Во дает! Ну, темпы! — забыв о собственной двойке, вовсю восторгался Женька. — По двойке в минуту!
— Исправлять куда дольше придется, — мрачно ответил на его выразительный шепот Тема. — Чуяло мое сердце: не надо с Пашковым связываться.
— Пашков еще пожалеет, — достало на этот раз даже Марата Ахметова, который обычно был заодно с Лешкой.
Практикантка тем временем сама подошла к доске.
— Запишите новую тему, — распорядилась она.
Класс разом уставился на доску. Теперь, кажется, начиналось самое интересное. Практикантка взяла в руки мел и попыталась что-то написать.
— Ну, а теперь кому двойка? — злорадно пробормотала Моя Длина.
Валерия Григорьевна, невозмутимо отложив мел, взяла губку и, смочив ее над раковиной, тщательно протерла часть доски. Затем, скользнув победоносным взглядом по классу, начала преспокойно писать длинную формулу. К моменту, когда Валерия Григорьевна объяснила порядок действий, раздался звонок.
— Попрошу к завтрашнему дню выучить, — бросила напоследок студентка. — Спрашивать буду всех.
И, подхватив журнал, она чеканной походкой покинула класс.
— Ну, Лешка! — мигом кинулись в жажде реванша к предпоследней парте все двоечники.
— Чего вы! Чего вы! — птицей взлетел с ногами на стол Пашков.
— Сейчас узнаешь чего! — первым выступил маленький Тема.
— Скальп с тебя мало снять! — кровожадно потянулась Моя Длина к Лешкиной шевелюре.
— Сам-то обошелся без двойки! — подлил масла в огонь Марат Ахметов.
Все грозно затихли. Буря готова была вот-вот разразиться.
— Я для них… — взглянул с упреком на нападавших Пашков.
— Ну да, — фыркнула Катя. — Ты всегда для людей.
— И ручку услужливо подал, — злобно произнес Темыч.
— Скажи спасибо, что подал, — к полному удивлению остальных, ничуть не смутился Пашков. — Я ее на особый какой-нибудь случай берег, а теперь вот пришлось пожертвовать. Лерка, наверное, вашими двойками половину чернил исписала.
— Он еще хвастается, — сжал кулаки Марат Ахметов.
— Конечно, — с обидою отозвался Пашков. — Эта ручка мне обошлась в целых пятьдесят тысяч.
— Зато теперь на лекарства больше истратишь, — шагнул вперед здоровяк Сидоров.
