Чедвик не ответил. Я вернулся, перелез через край лавинного языка и еще раз внимательно осмотрел нижнюю часть горы. Большинство из тех, кто был погребен лавиной и выжил, были найдены в первые пятнадцать минут поиска. Через полчаса шанс реанимировать найденного уже незначителен. У нас не было времени на то, чтобы ходить вверх и вниз. Надо было выбрать одно из двух. Я крикнул:
— Я ничего не увидел, никаких следов внизу. Он над нами! Пошли!
Я не был уверен, что это именно так, но мы должны были сделать выбор. Если Марк еще жив, наши колебания могут убить его в ближайшие несколько минут.
Держа дистанцию в тридцать метров, мы с Чедвиком медленно двинулись вверх по склону к очередному вздыбленному валу, до которого было метров пятнадцать. Вдруг Чедвик замедлил шаг, еще мгновение — и он выпалил:
— Сорок восемь! Я поймал сигнал!
Марк! Мы продвигались тяжело, бедра просто горели, легкие жгло огнем, ноги заплетались. Марк! Нет времени перевести дыхание. Я перевалил через небольшой гребешок, и вдруг мой бипер ожил: 38, 37, 34… 28… 24. Я был близко. Потом я увидел небольшой предмет — это был носок лыжи. Я смог разглядеть лейбл К2.
[59]
— Я нашел его! Вижу носок лыжи!
Чедвику надо было исследовать большую, чем мне, площадь, и он затормозился, отставая от меня все ниже и дальше.
— Марк! — закричал я. — Мы идем!
Чедвик крикнул:
— Арон! Возьми лопату!
Я был близко. 18… 15… Я не мог вернуться за лопатой.
— Нет! Давай живо сюда!
Когда я наводил бипер на лыжный носок, прибор начинал пищать быстрее и выше тоном, как детонатор перед взрывом. 11… 8… 4… Сквозь резкий настойчивый писк я расслышал жалобный стон, потом еще раз.
— Марк! Я здесь!
Я исследовал полтора метра вокруг лыжного носка и скинул ком снега размером с портфель, ориентируясь на стон. Клок золотистых волос и кусок красной куртки высовывались из кучи сцементированного снега.
— Марк! Ты меня слышишь?
Марк не мог ждать, времени было в обрез, так что я должен был точно все рассчитать. Сначала я отгреб снег от его лица, чтобы он мог дышать, и при этом несколько раз случайно стукнул его по голове, довольно сильно. Я откинул перекрученную перчатку от его рта и оторопел, пораженный свинцовым оттенком его лица. Я вгляделся в него — это было лицо мертвеца или призрака. В своей жизни я видел четырех мертвецов, и у всех у них цвет лица был гораздо более живой, чем сейчас у Марка.
Я задрал его голову и выудил кусок льда, который затыкал ему рот. С момента схода лавины прошло двенадцать минут, и большую часть этого времени Марк был без воздуха. Он пробурчал, что замерз и устал, и я вздохнул с облегчением.
Рывком я распрямился из своей скрюченной позы и побежал к Чедвику. На полпути он кинул мне лопату. Поймав ее в полете, я рванул назад к Марку. Теперь, когда Марк мог свободно дышать, главная опасность — это низкая температура. Его закопало в снег гораздо глубже, чем меня, и от переохлаждения он может в любой момент потерять сознание и умереть. Первым делом я откопал ему левую руку — она была частично снаружи, — затем спину и левую ногу. Чедвик подошел и стал разговаривать с Марком, пока я лихорадочно копал и откидывал снег вниз по склону. Мне нужна была помощь, чтобы отгрести весь этот тяжелый снег. Откопав Марков рюкзак и отвязав от него лопату, я сунул ее под нос Чедвику:
— Помоги мне копать!
— Не могу, у меня руки замерзли. Ничего в них не держится.
В лавине Чедвик потерял обе перчатки и, после того как сначала откапывал меня, а потом карабкался через огромные снежные глыбы, привел свои руки в совершенно нерабочее состояние. У меня была только одна двойная перчатка. Содрав внешнюю, я отдал ее Чедвику, несмотря на его протесты:
— С моими руками уже все. Береги свои.
— Бери, кому сказано. Выверни ее и надень на правую руку. Помоги мне копать.
Затем я выдернул перчатки Марка, левую дал Чедвику, а правую взял себе.
И тут я наконец заметил какое-то движение у хижины, в полукилометре от нас вверх и направо по склону. Люди казались крошечными точками; я сложил ладони рупором и закричал что было силы:
— НА ПОМОЩЬ! НА ПОМОЩЬ! НА ПОМОЩЬ! НА ПОМОЩЬ!
До меня донесся слабый ответ:
— Мы идем!
Помощь приближалась, но Марк в любой момент мог снова потерять сознание от переохлаждения, если мы резко не выкопаем его и не укутаем во что-нибудь. Мы махали лопатами, они сталкивались и лязгали друг о друга. Чедвик два раза промахнулся и выбросил лопату без снега.
— Чедвик! Притормозись, ты машешь вхолостую.
Он паниковал, мы опаздывали.
— Короче, бросай снег сверху вниз, это гораздо легче, чем кидать наверх.
Мы работали на пределе, но Марк понемногу отчаливал. Поначалу он все время повторял, что устал и сильно замерз, но уже около минуты как замолчал.
Чедвик опять нагнулся к голове Марка:
— Он не дышит.
Чедвик сделал ему искусственное дыхание, и Марк ожил. Я отстегнул левый ботинок Марка от телемарковского крепления и от веревки, которой лыжа была пристрахована к ноге. Спустя пять минут и еще полтора кубометра перекиданного снега мы освободили и правую ногу Марка из ледяного футляра.
— НА ПОМОЩЬ! НА ПОМОЩЬ! НА ПОМОЩЬ! НА ПОМОЩЬ! — кричали мы нашим друзьям, находившимся на краю лавинного языка.
Мы сделали все, что смогли, но нам нужно было снаряжение, чтобы согреть Марка. Изможденный получасовыми спасработами и не понимая осторожности друзей, которые опасались вторичной лавины, я раздраженно бормотал:
— И чего они там так долго возятся?
Мы перекатили Марка на левую сторону и усадили, он покачнулся и изрыгнул воздух, который Чедвик вдул в его живот, когда делал искусственное дыхание. Часть воздуха попала не в легкие, а в желудок, потому что голова Марка была наклонена вперед. Сняв с него рюкзак, мы закопались туда в поисках перчаток и одежды. Дрожа от выброса адреналина, Чедвик и я обняли Марка и друг друга. Мы вдыхали зловоние страха, смешивающееся с отрыжкой недавних закусок — устриц, моллюсков, рыбы, пряного хумуса. Уверенные, что Марк выживет, мы разразились нервным смехом. Да, теперь все будет хорошо, мы выкарабкались, и мы уверены, что помощь придет с минуты на минуту.
Один за одним наши друзья из команды горных спасателей Альбукерке — Стив Пэтчетт, Том Райт, Дэн Хадлич и Джулия Стефенс — подкатывали к яме, где сгрудилась наша троица. Тем временем уже начало темнеть. Друзья принесли с собой пуховые спальные мешки, коврики из пены, перчатки и налобные фонарики. Мы укутали Марка в спальник, а к тому времени, когда Чедвик и я нашли свои лыжи и то малое количество снаряжения, которое еще можно было отыскать в перемолотом снегу, Марк уже мог передвигаться самостоятельно. Потрясающе: через полчаса после того, как валялся без сознания, он снова встал на лыжи!
