- Выпей-ка еще.
- Спасибо. Я тебе скажу, почему. Потому что за всю свою долгую и богатую событиями жизнь я сделал семьдесят три картины, и каждая из них была забыта, едва она сошла с экрана. Если я, уйду из «Клаймэктика», мне конец, потому что в мире множество продюсеров и режиссеров, которые лучше меня, и они претендуют на ту же работу, на какую буду претендовать я.
Оттар, придав лицу благородное и героическое выражение, орлиным взором посмотрел на море, улыбнулся и икнул. Барни одобрительно кивнул и снова приложился к бутылке.
- Ты - умный человек, Оттар. Я скажу сейчас тебе то, чего я еще никому не говорил, потому что я напился на твою дневную зарплату, а ты, наверно, понимаешь только одно слово из десяти. Знаешь ли ты, кто я? Я посредственность. А ты имеешь представление, какое ужасное признание я сделал? Если ты ни на что не способен, ты быстро узнаешь об этом, и тебя отовсюду гонят, и ты идешь работать заправщиком на автостанцию. Если ты гений, ты тоже знаешь это, и твоя жизнь сделана. А вот если ты посредственность, ты никогда не можешь до конца этому поверить, сваливаешь все на обстоятельства и пытаешься сделать еще одну картину, пока не отснимешь семьдесят третью бездарную ленту. А вот семьдесят четвертой не бывать. Но самое смешное заключается в том, что этот семьдесят четвертый действительно мог стать хорошим фильмом. И уж по крайней мере, клянусь богом, он не был бы похож на остальные. Все погибло. Картина умерла, не успевши родиться, бедная картина попала в царство кинематографического забвения. Картина умерла, нет картины…
- Что такое картина?
- Я уже объяснял, произведение искусства. Развлечение. Вроде этих ваших, как вы их называете, саг…
- Хочешь, я спою песню из саги? Я хорошо пою.
Не ожидая ответа, Оттар встал, глотнул из бутылки, чтобы прочистить горло, и запел громовым голосом, сливающимся с шумом прибоя:
Рази, рази, меч,
Место в моем сердце, где живет червь!
Гневные лица - мои сыновья - принесут месть.
У смерти нет страха. Голос Валькирии
Сзывает новых гостей в пивной зал Одина.
Приходит смерть. На столе - пир.
Жизнь окончена. Я умираю, смеясь!
Оттар замер на мгновение, затем взревел с новой силой.
- Это была песня Рагнара перед тем, как король Аэлла убил его, и Аэлла умер. Как жаль, что мир не удалось сделать это!
Оттар погрозил кулаком недоброму небу.
У Барни в глазах двоилось, но он обнаружил, что, если закрыть один глаз, он достаточно четко видел вторым. Оттар возвышался над ним, гигант на заре существования мира, в кожаной одежде, с развевающимися волосами. Последние багровые отсветы заката легли на его лицо. Сага была для него жизнью, искусство и жизнь сливались в одно целое. Песня была битвой, а битва - песней.
Мысль, пришедшая в голову Барни, была настолько неожиданной, что он тихо охнул.
А почему бы нет? Если бы он не налакался, распивая виски на берегу древнего моря с человеком, который умер тысячу лет назад, эта идея никогда не пришла бы ему в голову. Почему бы нет? Вся история со съемкой этой картины - безумие, так почему не добавить к ней еще один, последний штрих? В его руках была свобода и власть - и ведь все равно картина погибла, хуже не будет. Почему же нет?
- Пошли со мной, - пробормотал Барни, с трудом встав на ноги и пытаясь поднять с земли неподвижную громаду викинга.
- Зачем?
- Смотреть кино. - На Оттара это не произвело впечатления, и он остался сидеть. - Ну тогда пошли за виски.
Это пришлось Оттару больше по душе, и они отправились в лагерь. Барни то и дело опирался на своего спутника, который даже не замечал этого.
- Экстры готовы? - спросил Барни, просовывая голову в трейлер кинолаборатории.
- Сейчас вынимаем из сушилки, мистер Хендриксон - ответил техник.
- Отлично! Установите экран снаружи и давайте их сейчас просмотрим. Сначала покажите вчерашнюю порцию, а потом то, что было снято сегодня.
- А виски? - спросил Оттар, и Барни ответил:
- Да, да, посиди немного, сейчас принесу.
Было совсем не просто найти в темноте свой трейлер, да к тому же повсюду было разбросано на редкость много всякого хлама, о который Барни то и дело спотыкался; затем возникла проблема, как найти нужный ключ из множества ключей в связке. Когда Барни вернулся обратно с бутылкой виски в руках, складной экран был уже установлен и парусиновые кресла расставлены. Они с Оттаром поудобнее устроились в креслах, поставили перед собой бутылку, проектор зажужжал, и они начали смотреть фильм в этом удивительном кинотеатре с крышей из открытого неба и ярких звезд.
Сначала Оттар никак не мог воспринимать проектируемые на экран кадры как картину, его неразвитый ум не связывал движущиеся изображения с действительностью. Он не был, однако, полным профаном в изобразительном искусстве, ему были знакомы как три измерения в резьбе по дереву, так и плоскостное изображение - рисунки, и когда на экране появилось изображение берега и его хижины, он вскрикнул от изумления.
Ужин уже подошел к концу, и почти вся съемочная группа подошла к экрану, чтобы посмотреть на экстры. Даже те, кто не присутствовал при сражении, были достаточно наслышаны о нападении викингов, и когда на экране возник корабль, послышался шепот и вздохи, то и дело прерываемые гневным ревом Оттара. Когда корабль нападающих пристал к берегу и началась битва, воцарилась полная тишина. Угол съемки был великолепен, кадры четкие, детали настолько ясны, что было почти невыносимо смотреть. Даже Барни, который все время был на берегу, почувствовал, как у него по спине забегали мурашки, когда на экране появилось лицо залитого кровью викинга, бегущего вверх по холму прямо на камеру, все ближе и ближе.
Испустив страшный боевой клич, Оттар вскочил на ноги, бросился на экран и сорвал его, запутался в белой ткани, споткнулся и покатился вниз по склону, в ярости разрывая материю и ломая металлическую раму. Поднялся крик, одна из девушек принесла небольшой прожектор и осветила викинга. Подбежавший к Оттару Лик сумел наконец успокоить его, а подоспевшие помощники вытащили викинга из-под обломков экрана. Пока продолжалась неразбериха, лагерь осветился автомобильными фарами, и через минуту машина «Скорой помощи» с надписью «Госпиталь графства Лос-Анджелес» на белом борту въехала в свет прожектора.
- Чертовски трудно найти кого-нибудь в вашем лагере, - сказал шофер. - У вас, киношников, действительно большие павильоны для съемок, вот уж никогда бы не подумал, что все это можно уместить на одной сцене.
- Что вы хотите? - спросил Барни.
- Меня вызвали. Приехал за пациентом со сломанной ногой по имени Хоук.
Барни обвел глазами молчаливую толпу.
- Ну-ка, Бетти, покажи им дорогу, к трейлеру Рафа. И передай ему мои лучшие пожелания, скажи, я надеюсь, что он быстро поправится, и все в таком духе.
