- Ничего не понимаю, - бормотал он про себя, шагая к павильону.
Даже при виде профессора, погруженного в работу над времеатроном, вихрь его мыслей не улегся. Он поднялся на платформу и остановился, пытаясь осознать, что же случилось или что должно случиться, однако усталость и шок - следствие разговора с самим собой - временно отразились на его мыслительных способностях.
- Ремонт окончен, - сказал профессор Хьюитт, вытирая руки о тряпку. Теперь мы можем опять вернуться в 1005 год.
- Поехали, - сказал Барни, протягивая руку к своему бумажнику.
Несмотря на то, что для Ньюфаундленда день был солнечным, он казался мрачным после калифорнийского солнца, и воздух был значительно прохладнее.
- Когда мы покинули студию, профессор? - спросил Барни.
- В 12:03, в понедельник. И пожалуйста, без жалоб. Мне удалось отремонтировать времеатрон за удивительно короткое время, если принять во внимание тот ущерб, который был причинен этим микроцефалом, идиотом от музыки.
- Никаких жалоб, профессор. Мне начинает казаться, что у нас еще есть шанс закончить съемки картины вовремя. Я только что встретил в студии самого себя и сам видел, как я доставил коробки, на которых было написано «Викинг Колумб».
- Это совершенно невозможно!
- Легко сказать, однако, может быть, вас ожидает такой же шок, какой испытал я сам. Я сказал мне, или он сказал мне, или черт знает кто сказал, чтобы я передал вам вот это. Вам это о чем-нибудь говорит?
Профессор взглянул на лист бумаги и широко улыбнулся.
- Ну конечно, - сказал он. - Как я мог забыть об этом! Это же совершенно очевидно, все факты были у меня, так сказать, под носом, и я ухитрился не заметить их. Насколько все это просто.
- Может быть теперь вы снизойдете до объяснения? - нетерпеливо спросил его Барни.
- На этом чертеже представлены два путешествия во времени, причем интереснее всего малая дуга справа, потому что именно она объясняет, откуда взялся второй Барни Хендриксон с коробками отснятого фильма. Да, можно все еще закончить и доставить готовый фильм до назначенного срока.
- Как? - спросил Барни, напряженно глядя на диаграмму, ровным счетом ничего не понимая.
- Теперь вы окончите съемки, и время, которое вам потребуется, после назначенного срока, не имеет никакого значения. Когда картина будет завершена, вы будете находиться в точке Б этого чертежа. Точка А - это тот момент во времени, когда нужно представить готовый фильм. Вы просто возвращаетесь к моменту перед А, доставляете фильм и затем попадаете в Б. До чего же потрясающе просто!
Барни стиснул пальцами лист бумаги.
- Поправьте меня, если я что-нибудь неправильно понял. Вы хотите сказать, что я могу окончить фильм после назначенного срока и затем вернуться вовремя перед этим сроком и доставить фильм?
- Совершенно верно.
- Мне это кажется безумием.
- Только глупцам разумное кажется безумным.
- Я предам забвению ваше замечание, если вы ответите мне на один вопрос. Этот лист бумаги с чертежом, - Барни потряс листом перед носом профессора, - кто начертил его?
- Откуда я могу знать, ведь я только что его увидел.
- Тогда подумайте вот над чем. Мне передали этот листок утром в понедельник перед входом в кабинет Л.М. Теперь я показываю его вам. Потом я собираюсь спрятать его в бумажник и носить с собой до тех пор, пока съемки фильма не будут завершены. Затем я перемещаюсь назад во времени для того, чтобы доставить картину Л.М. У дверей его кабинета я встречаю прежнего себя, достаю из бумажника чертеж и передаю его себе, чтобы он был положен в бумажник, и так далее. Вы видите в этом какой-нибудь смысл?
- Конечно. Мне кажется, нет никаких оснований для беспокойства.
- Ах, никаких оснований? Но ведь если все это так, значит, никто не делал чертежа! Он просто путешествует в моем бумажнике, и я передаю его самому себе. Ну-ка, объясните это! - закончил он, торжествуя.
- В этом нет никакой необходимости, объяснение кроется в самом чертеже. Этот лист бумаги представляет собой самостоятельно существующее временное кольцо. Никто не делал этого чертежа. Он существует потому, что существует, и это вполне достаточное объяснение. Если вы хотите понять, что к чему, позвольте проиллюстрировать на примере. Вам известно, что у любой бумаги есть две стороны. Однако если вы возьмете полосу бумаги, повернете один ее конец на 180^ и соедините концы, то перед вами окажется кольцо Мебиуса - полоска только с одной стороной. Она существует. Сколько бы мы не твердили, что это невозможно, ничего не изменится. Факт налицо. То же самое можно сказать о вашем чертеже - он существует.
- Но… откуда он взялся?
- Если вам так уж нужно это знать, то можно сказать, что он взялся из того самого места, куда делась пропавшая сторона кольца Мебиуса.
В мозгу Барни мысли завязались в тугой узел и концы их свободно болтались. Он смотрел на чертеж до тех пор, пока у него не начали слезиться глаза. Кто-то ДОЛЖЕН БЫЛ сделать его. И каждый кусок бумаги ДОЛЖЕН иметь две стороны… Дрожащими пальцами он уложил чертеж в бумажник, спрятал его в карман и подумал, что, может быть, ему удастся забыть обо всем, что произошло.
- Мы готовы к прыжку во времени, как только будет дана команда, сказал Даллас.
- К какому прыжку во времени? - спросил Барни и, моргая, уставился на стоящего перед ним трюкача.
- Прыжку в следующую весну, 1006 года, о котором мы говорили полчаса назад. Продукты переданы Оттару, группа все упаковала и готова сняться с места, как только последует команда. - И он указал на длинную цепочку грузовиков и трейлеров.
- Ах да, в следующую весну, ты прав. Скажи, Даллас, ты знаешь, что такое парадокс?
- Испанский цирюльник бреет всех мужчин в городе, которые не бреются сами. А кто же тогда бреет самого цирюльника?
- Примерно в этом духе, только еще похлеще.
Внезапно Барни вспомнил о забинтованной руке. Подняв к лицу свою правую верхнюю конечность, он внимательно осмотрел ее с обеих сторон.
- Что случилось с моей рукой?
- Мне кажется, она в полном порядке, - сказал Даллас. - Может, хлебнешь глоточек?
- Это не поможет. Я только что встретил самого себя с окровавленной повязкой на руке, и этот «я» не хотел даже сказать, как это произошло и серьезно ли это. Ты понимаешь, что это значит?
- Конечно. Очевидно, тебе нужно приложиться разочка два.
- Независимо от того, что думаешь ты или твой кореш из каменного века, алкоголь не разрешает всех вопросов. Значит, я - уникальное явление в природе, ибо я - садомазохист. Все остальные, жалкие кретины, ограничиваются тем, что являются садистами по отношению к другим. А вот я получаю удовольствие от того, что являюсь садистом по отношению к себе самому. Ни один нервнобольной не может похвастаться подобным заявлением. Он вздрогнул. - Пожалуй, мне стоит промочить горло каким-нибудь горячительным.
