Отар Лордкипанидзе в Поти объяснил мне, почему грузины столь восторженно встретили нашу экспедицию. Предание об аргонавтах взывает к их гордости и достоинству. История поисков золотого руна в этих местах известна гораздо лучше, чем где бы то ни было еще. Грузины узнают эту историю в раннем детстве, когда она звучит как сказка. Они изучают ее в школе. В университете же это предание толкуют как источник сведений по истории и культуре Грузии. Надо сказать, что история Грузии прослеживается как минимум на 5000 лет в прошлое, и поход аргонавтов занимает в этой истории особое место. Это первый подтвержденный контакт грузин с цивилизациями Средиземноморья. Грузинские ученые опубликовали добрый десяток переводов поэмы «Аргонавтика» местные историки искусства составляют каталоги картин и иллюстраций к поэме, как древних, так и современных; девочкам в грузинских семьях нередко дают имя Медея, а популярный сорт грузинского табака называется «Золотое руно», причем на этикетке изображен силуэт «Арго». Медея и аргонавты стали персонажами фольклора, так что появление нового «Арго» попросту не могло не вызвать у грузин прилив энтузиазма. Специально к нашему прибытию подготовили и напечатали очередное издание «Аргонавтики», назвали в честь аргонавтов новый сорт грузинского бренди, а большую пещеру, недавно открытую на Кавказе, окрестили Пещерой аргонавтов.
В первый день пути по реке мы прошли 7 километров вверх по течению и разбили лагерь на берегу. На следующее утро мы продолжили путь; Риони расстилалась перед нами широким шоссе, ведущим в глубь суши. Погода стояла необычно дождливая, уровень воды в реке был выше привычного, как нам объяснили, а течение оказалось таким сильным, что гребцам приходилось упираться изо всех сил. Впрочем, с десятью грузинскими мастерами спорта на борту «Арго» справлялся с течением. Мы не сдавались, твердо решив, что пройдем маршрут до конца. Один член экипажа стоял на носу и постоянно измерял глубину потока — Риони славилась своими отмелями, на которые было легко напороться, если не соблюдать осторожность.
По обоим берегам теперь расстилались заливные луга, грузинские крестьяне целыми семьями выходили к воде посмотреть на нашу галеру, босые дети бежали за нами вдоль реки, стараясь перегнать «Арго», их звонкие голоса напоминали чириканье воробьев. День выдался теплый, хотя и хмурый, и мы двигались вверх по бурой реке среди зеленых лугов под низким серым небом. Деревень видно не было — заливные луга потому и называются заливными, что их затапливает, поэтому дома на них никто не строит. Детишки наконец отстали, и мы остались наедине с рекой, разве что иногда компанию нам составляли то цапли, то дикие гуси или утки, а то коровы. Тишину нарушали только плеск весел, журчание воды у корпуса галеры, натужное дыхание гребцов да громкое «шлеп!», с каким время от времени обрушивалась в воду очередная подмытая часть берега. Несколько раз «Арго» натыкался на мели; к счастью, обошлось без повреждений. В подобных случаях мы давали задний ход и при помощи течения сползали с отмели, чтобы обойти ее и двигаться дальше.
С каждым пройденным километром мелей становилось все больше, мы стали натыкаться на них с периодичностью в пять минут, и усилия, необходимые для снятия корабля с отмели, мало-помалу выматывали команду. Ближе к полудню стало окончательно ясно, что люди почти выбились из сил. Высматривая на речной глади водовороты, которые могли бы предупредить о следующей отмели, я размышлял о том, как далеко мы сумеем забраться, прежде чем вынуждены будем покинуть «Арго» и выйти на берег. Тут нам попалась очередная отмель, с которой мы справились, а затем… Река разлилась столь широко, что посреди течения образовался самый настоящий остров; ни один из рукавов Риони, его обтекавших, не выглядел особенно привлекательным, но в конце концов я остановил выбор на левом. Стоило нам миновать остров, и я сразу же переложил руль и направил галеру вправо, на основной фарватер. И тут за рулевое весло будто кто-то потянул; в тот же мир «Арго» содрогнулся всем корпусом, налетев на скрытую под водой песчаную банку. Гребцы не сразу поняли, что произошло — речное течение сыграло злую шутку с их восприятием, — и успели сделать еще несколько гребков. Но вот и они осознали, что галера плотно села на мель, и, огорченные случившимся, но довольные передышкой, побросали весла. Я как раз собрался объявить, что, пожалуй, следует подумать об обеде, когда с берега прозвучал гудок клаксона, резко диссонировавший с окружавшим нас буколическим пейзажем. Я посмотрел налево, откуда донесся звук, и увидел спешащую через луг чрезвычайно грязную машину, которая отчаянно сигналила. Это оказался Отар Лордкипанидзе, и его появление означало, что мы достигли первого поселения бронзового века на берегах Риони: «Арго» ухитрился наскочить на мель прямо напротив Джаладиди.
— Убрать весла! — скомандовал я. — Все, приплыли! Финиш, ребята. Мы это сделали!
Тут началось сущее безумие. Гребцы вскочили со скамей с воплями: «Отмучились! Это надо отпраздновать! Где вино?» Порывшись в скарбе под скамьями, мы извлекли ракетницу и трижды выпалили из нее в небо, чтобы отметить окончание путешествия; а потом взялись праздновать. Я поспешно спрятал бортовой журнал, поскольку прекрасно представлял, что меня ожидает: и правда, двое коренастых аргонавтов решительно направились в мою сторону, поднырнули под рею, приблизились, подхватили меня и швырнули за борт. Я сразу нащупал под ногами дно и встал, наблюдая, как гребцы сами прыгают в реку или их туда толкают. В конце концов на борту «Арго» не осталось ни души; вся команда очутилась в воде и продолжала вопить от избытка чувств. У большинства в руках были бутылки с грузинским вином, которые мгновенно пустили по кругу. Накупавшись, мы кое-как взобрались обратно на галеру и возобновили празднество.
К «Арго» подошла моторка, доставившая угощение — курицу, хлеб, сыр, виноград, яблоки, дыни, и все эти яства мы разместили прямо на палубном настиле. К нам присоединились Отар Лордкипанидзе, Нугзар Попхадзе и Илья Перадзе — тренер грузинской группы волонтеров и сотрудник местного гребного клуба. Кок Питер заявил, что больше и пальцем не притронется к кухонной утвари и будет питаться исключительно дарами грузинских крестьян, а наши гости внимательно следили за одним из волонтеров, который хлопком ладони по донышку выбил пробку из бутылки с вином, и не подумав воспользоваться штопором. Впрочем, истинное чудо случилось чуть позже, когда другой грузин мизинцем правой руки пропихнул пробку внутрь следующей бутылки; движение было настолько отточенным, что сразу выдавало немалый опыт.
Посыпались здравицы и тосты — в честь всех членом экипажа поочередно, в честь стран, из которых они родом, в честь тех аргонавтов, которые были с нами раньше, но по разным причинам не смогли проделать путь до конца. Грузинская манера тостования как нельзя лучше подходила для нашего праздника: когда кому-либо приходила в голову идея следующего тоста, он привлекал внимание остальных, поднимал стакан, произносил то, что хотел сказать, а потом восклицал: «Гаумар…», а все прочие хором подхватывали: «…джос!» Это слово с грузинского языка переводится как «Будем здоровы!»
[7] и за время пребывания в Колхиде мы слышали его очень часто. Потом люди запели; начали, конечно же, грузины со своими народными песнями, а затем и аргонавты выдали полный репертуар «маршевых песенок», которые распевали на пути от Греции до Черного моря. Кормак О’Коннор, бывший чемпион гонок на куррахах, обнял за могучие плечи Владимира Берайджу, бывшего победителя Спартакиады народов СССР в гребле, и вдвоем они затянули грузинскую песню.
