Итак, осталось только пережить завтрак, культурную программу, охоту и перелёт на вершину горы Аюмкан, откуда цель – как на ладони. На самом деле ни хрена оттуда не видно, особенно если внизу начнёт стелиться туман. На фотографиях с вершины, которые всей группе показывали перед вылетом, – одна тайга до горизонта. Хрен кто догадается, что всего-то в десяти милях от подножья горы находится огромный подземный город, тысячи ангаров и боксов, где складированы миллионы тонн боеприпасов и десятки тысяч единиц современнейшей боевой техники. И наверняка в Гардарике думают, что эта военная тайна по-прежнему хранится за семью печатями. Иначе ни за что они не допустили бы, чтобы в непосредственной близости проходило такое множество туристических маршрутов.
Осталось придумать, что делать. Главное – не пропустить момент, когда Ева введёт команду в транс. Но сделает она это не раньше, чем пристрелит гида, егеря и всех остальных посторонних, кто на своё несчастье окажется рядом. Интересно, а как господа из Департамента спланировали отход? По воздуху «Великолепная семёрка» перемещаться ещё не научилась. У господ военных на такое в принципе воображения не хватит, в какой бы транс их не загоняли. Единственное, на что ещё как-то можно рассчитывать – всеобщая паника, которую вызовет грандиозная катастрофа. Интересно, какие будут версии? Может быть, внезапно проснувшийся вулкан? Это вряд ли… Здесь веками не наблюдалось заметной сейсмической активности. Тогда, конечно, падение крупного метеорита! Впрочем, не это важно. Важно, как потом отсюда выбраться. Невесёлые мысли следовали одна за другой, накатывались волнами, настроение катастрофически портилось, и это было опасно, особенно сейчас, во время полёта. Тика уже не раз замечал, что с некоторых пор, стоит разыграться его нервам, техника начинает выходить из строя. Только не сейчас! Только не в вертолёте… Он постарался не думать ни о чём, и, судя потому, что вертолёт приземлился-таки на площадке со всех сторон окружённой тайгой, ему это удалось. Вокруг поляны выстроились войлочные хижины, костёр уже горел, столы были накрыты и вокруг суетились женщины в узорчатых пальтишках с меховыми воротниками.
Оказалось, что «ис миинэ» – супчик с потохами, а «хаан» – бифштекс с кровью из парной оленины. «Кымыс» оказался препротивнейшим кислым пойлом, однако после него настроение слегка поднялось, а подполковник Зекк опрокинул аж три кружки.
Потом танцевальный ансамбль из дюжины молодых женщин быстренько исполнил какой-то местный танец под звуки бубна и какого-то подобия виолончели. Видимо, аборигены прекрасно осознавали, что эту часть программы лучше не затягивать – не для того гости приехали.
– А сейчас величайший шаман народа йоксов Акай-Итур вселит в себя духов-проводников и отправляется к небесным кострам, у которых греются предки. Он предскажет судьбу любому из вас, кто этого пожелает! – торжественно провозгласил гид, сделал шаг в сторону, и из-за его спины выскочил старик с бубном в кафтане, увешанном металлическими бляхами.
Шаман протяжно завыл и начал бить колотушкой в бубен, постепенно ускоряя темп. Из его рта начали вырываться горловые булькающие звуки, и он, склонив голову так, что длинные седые космы начали волочиться по земле, переминаясь с ноги на ногу, пошёл по спирали. Его движения стали стремительны, вой превратился в громогласный рёв, бубен гремел со скоростью пулемёта, и вдруг наступила тишина.
– Эн бугун флуу, – сказал шаман, глядя в глаза оказавшемуся рядом подполковнику Зекку.
– Что он сказал?
– Вы знаете, не стоит понимать буквально его слова, – несколько растерянно заявил гид. – Тут просто такой юмор.
– Переведи! – потребовал Зекк.
– От сказал «Ты сегодня умрёшь». Но это же просто…
Шаман не дал ему договорить и снова закрутился в своей безумной пляске, но уже через несколько секунд замер и, глядя на Тику, отчётливо произнёс:
– Тыыннаах бугун эн биир!
– А мне он что сказал? – потребовал ответа Тика.
– А вы ему, видимо, более симпатичны! – Гид улыбнулся во всю ширь. – Он сказал «Живым сегодня останешься ты один». Так что, господа, будьте поосторожней с егерем. С вами на кабана пойдёт Лайса – сын нашего уважаемого шамана.
Не то чтобы Тика поверил местному деревенскому колдуну, но у него сразу стало как-то спокойнее на душе.
26 января, 09 ч. 10 мин. Пекло Самаэля
– Не изволите ль подписать ряд документов, о Несравненный?! – Канцелярский Крыс, как всегда, появился не вовремя, а потому получил дежурную затрещину промеж ушей. Он даже не ойкнул. Напротив, он расплылся в услужливой улыбке и протянул Самаэлю первую бумагу.
– Что это?
– Ваше Высочайшее распоряжение о повышении на двадцать процентов нормы выработки для бесов второй категории, служащих в цехе перегонки.
– Что за цех?
– Моя инициатива! Лично закупил импортное оборудование по перегонке людских пороков малой концентрации в девяностошестипроцентное зло.
– Почему не в абсолютное?!
– Такое не удавалось даже Нудису Вездесущему, – попытался оправдаться Крыс и тут же получил ещё одну затрещину, куда более чувствительную, чем первая.
– Любовное послание Скилле с полным набором подробных описаний половых извращений и маниакальных проявлений, – продолжил Крыс как ни в чём не бывало.
Самаэль не глядя поставил подпись заострённым когтем, с которого сочилась густая чёрная кровь, сделал из бумаги самолётик и запустил его под свод Пекла.
– Прошение от заслуженного беса Баламута о повышении категории его племяннику Гнусику…
– Сколько ты с него содрал?
– Поверьте, Несравненный, передаю совершенно бескорыстно. Ну, разве что преподнёс он мне бочонок «Фарисея» двухтысячелетней выдержки. Но это всего лишь подарок, сделанный от грязного сердца предельно лицемерно.
– Может, мне этого Гнусика на твоё место назначить?!
– Никак нельзя, о Несравненный! – испуганно выкрикнул Крыс. – Он уже полтораста подопечных упустил, и души их вознеслись к Врагу! Грубо работает парень.
– И что?! На дурацких и немотивированных решениях и держится наш образ жизни. – Самаэль подписал бумагу, но уже не кровью, а чернилами. – Есть ещё?
– Бессчётное множество документов. Из них половина – совершенно неотложные!
– Пшёл вон!
– Есть, Несравненный! – Крыс уже был готов провалиться сквозь землю, но не тут-то было.
– Стоять! – рявкнул Самаэль. – «Фарисея» тащи сюда. И не вздумай подсунуть вместо него какую-нибудь дрянь – по всему Пеклу размажу.
Заметно погрустневший Крыс исчез и тут же появился вновь, обнимая лапками небольшой бочонок из потемневшего от времени дуба.
– Ставь сюда и убирайся!
– А попробовать? Хоть глоточек…
– Ты всё равно не в состоянии оценить всей прелести этого напитка, ты не сможешь прочувствовать все оттенки вкуса изысканнейшего лицемерия, замешенного на показной праведности и несгибаемой уверенности в том, что только ты достоин так называемого спасения. Ты хоть знаешь, что фарисейство, эта жестокая и мрачная пародия на набожность, является самым слабым местом в стане Врага? – Самаэль пробил пальцем дырку в крышке бочонка и, зажмурившись, принюхался. – Похоже, Баламут тебя не обманул. Неожиданно… Впрочем, он ушлый парень и наверняка знал, кому достанется напиток. Всё! Убирайся.
