Но Антон присутствия духа не терял:
– Ничего, прорвёмся. Я не из таких передряг выбирался…
В закрытой машине с решётчатыми окнами их доставили в следственный изолятор.
Через полчаса их ввели в просторную комнату, напоминавшую судебный зал. За столом, накрытым красной материей, сидели трое в форме. Тот, что сидел в центре и был одет в синий мундир, произнёс грозно:
– Внесудебная чрезвычайная тройка рассмотрела ваше дело. Вы обвиняетесь в государственной измене, терроризме, шпионаже и в правотроцкистском уклоне. Согласно статье пятьдесят восьмой части десятой пункта первого Уголовного кодекса высокая тройка приговаривает вас к десяти годам лагерей без права переписки.
У Виктора подкосились ноги, а Антон выкрикнул:
– Что вы нам шьёте? Какая пятьдесят восьмая – её давно отменили!
– Но не для таких, как вы, – ответил главный судья. – Вы хоть знаете, что вас ждёт, оппортунисты?
– Мы вне всякой политики!
– Все осуждённые так говорят. Рассмотрение дела закончено. Доставьте их в тюремную камеру! – приказал судья двум охранникам с автоматами.
Их посадили в закрытую машину без окон и привезли в тюрьму на Лубянку. Когда их ввели в дежурную комнату для оформления, Антон обратился к офицеру:
– Я имею право на один звонок.
Тот протянул свой сотовый:
– Минута.
– Мне хватит десять секунд. – Антон набрал номер, дождался соединения. – Милая? Я не вернусь сегодня домой.
Их втолкнули в тесную полутёмную камеру. Перед тяжёлой кованой дверью с них сняли наручники.
– Всё, голубчики троцкисты-оппортунисты, отсюда ещё никому не удавалось выбраться живым, – железным голосом выдал охранник, позвякивая тяжёлой связкой ключей.
Когда дверь за ними закрылась, с койки поднялся здоровенный, заросший многодневной щетиной детина с наколками паука и паутины на плечах. Сполз с койки, сел на табуретку за стол, ножки которого были вбетонированы в пол, хмуро оглядел новосёлов камеры:
– Значит, расклад такой. Рулить в хате буду я. Про Петяню Ломового слыхали? Пальма – моя. Ты, – он ткнул пальцем в грудь Виктора, – будешь драить очко до блеска, а в свободное время стоять у тормозов.
Он задержал взгляд на Антоне:
– Ну а твоё место, приятель, под шконкой.
– Не козли, чувак, я месяц назад с хаты откинулся, пятюшник мотал.
Виктор уставился на Антона, пытаясь понять, о чём тот говорит.
– Не похож ты на вора, – прорычал Петяня, ухватив правой рукой Антона за плечо. – За базар ответить придётся. Ну, поклонись в пояс, падла!
Виктор в растерянности замер, а Антон в тот же момент резким ударом отбил руку хозяина камеры, двинул кулаком в живот, а когда Петяня от неожиданности и боли наклонился, ударил резко, без размаха, по шее. Тот хрякнул и повалился на бетонный пол.
– Надо обыскать его. – Антон пошарил в карманах рецидивиста, чьё тело казалось бездыханным, и нашёл плоскую заостренную железку.
– Самодельное зубило. Может, он ход в стене вырубал? Проверим!
Они стали обшаривать руками стены. Виктор, ощупывая нижнюю часть боковой стены, заметил, что в одном месте она качнулась. Он толкнул камень, и тот провалился внутрь стены.
– Там дыра!
– Это ход в другую камеру, – отозвался Антон. – Дай я попробую пролезть!
Лаз был узким, он с трудом вполз в него.
– Как будто для нас пробивал, – довольно отметил Антон.
Он исчез в тёмном провале, но вскоре послышался его голос:
– Он не до конца пробил стену. Дай зубило и камень.
Несколько минут спустя Антон позвал Виктора:
– Всё, давай ко мне!
Они вползли в тесное помещение, тускло освещаемое лампочкой. На нижней железной койке, привинченной к стене, кто-то лежал. Антон взмахнул и ударил резко рукой по лежавшему. Тот вскрикнул и замолк.
– Затащим его в нашу камеру, – предложил Антон. – А сами останемся здесь, отсюда легче будет выбраться.
Едва успев заделать ход в стене, они услышали скрежет замка в дверях их новой камеры.
– Ляг на кровать вместо дохляка, у вас похожее телосложение, – скомандовал уверенно Антон, – а я притаюсь под шконкой.
В камеру вошёл надзиратель:
– Исповедоваться будем? Я привёл тюремного священника. – Он кивнул на вошедшего следом мужчину в чёрном одеянии. – Твою последнюю просьбу начальник выполнил, он человек слова. А там пора и на небеса, если путь туда тебе не заказан, – рассмеялся своей удачной шутке надзиратель. Прислушался к дыханию заключённого: – Ты живой или от страха уже преставился?
Надзиратель подошёл к койке и резко повернул Виктора за плечо к себе. В тот же момент, когда надзиратель понял, что перед ним не тот, кого он ожидал увидеть, неожиданно вскрикнул и повалился со стоном на пол.
– Пригляди за ним! – крикнул Антон и бросился к священнику.
Они связали священника и надзирателя разорванными тряпками, заткнули им рты, уложили на койке.
– Переодеваемся в их одежду!
«Всё происходит словно в кино, – подумал Виктор. – Антон держится так уверенно, молодец!»
Переодевшись, они вышли из камеры и пошли по коридору тюрьмы. Им навстречу из-за угла двигались двое охранников с ключами.
– Как наш пациент? Готов? – весело крикнул один из них. Второй начал с подозрением присматриваться.
Антона с Виктором выручил грохот, раздавшийся где-то за пределами здания тюрьмы. Оба охранника рванулись назад, крикнув:
– Закройте двери!
Антон с Виктором благополучно вышли во двор тюрьмы. В дальнем его углу раздавались гулкие взрывы и разгорался пожар.
– Нам в обратную сторону, – «надзиратель» подтолкнул «священника» – Быстро!
Они завернули за угол мрачного серого здания, и тут Виктор услышал наверху странный приглушённый рокот. Над крышей завис лёгкий вертолёт, поддерживаемый вертящимися лонжерон-лопастями.
– Быстро вверх по пожарной лестнице! – крикнул Антон. – Друзья нас не бросили, угнали с завода экспериментальную модель лёгкого «Белого скакуна», он может сесть на голову начальнику тюрьмы.
Они поднялись на крышу. Из кабины вертолёта свесилась канатная лестница.
– Забирайся первым! – приказал Щеглов.
С большим трудом Виктор, подбадриваемый другом, забрался в кабину. Как только Антон ухватился руками за лестницу, вертолёт начал набирать высоту. Скоро беглецов заметили и началась беспорядочная стрельба по вертолёту.
– Мы заработали с тобой по бокалу шампанского! – весело похлопал по плечу Виктора Щеглов. Щёлкнул зажигалкой, золочённой в виде женской фигурки, и закурил ароматную сигарету Сamel, которую ему протянул пилот. – Из этой тюряги ещё никому не удавалось бежать.
