В ответ она грустно улыбнулась.
Около них остановились жигули вишнёвого цвета. Из окна высунулся мужчина неопределённого возраста:
– Ленка Ветрова? Привет! Какими судьбами?
Значит, её зовут Леной.
– Соскучилась по родным местам.
– Это кто с тобой? Муж?
– Попутчик. Он же друг детства, Виктор Веткин.
Теперь он узнал своё полное имя: Виктор Веткин.
– Садитесь, подвезу вас по старой памяти.
Хорошо, что водитель не задавал никаких вопросов и всю дорогу промолчал.
Минут через сорок машина остановилась на возвышенности около церкви, где дорога раздваивалась.
– Мне направо, – повернулся к ним водитель. – А вам недалеко осталось, прогуляетесь…
– Ты не узнал его? – удивленно взглянула на Виктора Лена. – Это Коля Самохин из деревни Кашка. Мы с ним сидели за одной партой в начальных классах. Нас дразнили женихом и невестой. Это было ещё до того, как наша семья переехала из Кашки в Подберёзкино.
Над церковью кружилась с беспорядочным гвалтом стая галок.
– Ты всегда провожал меня до этой церкви. Помнишь, ты говорил, что мы с тобой обвенчаемся в ней? – Лена улыбнулась. – Видишь вон те тополя в переулке за нашим домом? Под ними стояла скамейка. Я любила сидеть на ней в ожидании твоего прихода. С этого места была хорошо видна тропа, выбегающая из вашей улицы. Помню твою голубую рубашку – она трепетала на ветру, как парус…
Лена по-своему поняла его молчание:
– Ты, Вить, извини, разоткровенничалась я. Нахлынули воспоминания. Я еду навестить бабушку. Она одна осталась в своём доме в Подберёзкине. Ты, наверно, знаешь, что мои родители в город переехали несколько лет назад. Муж купил им квартиру по моей просьбе вскоре после свадьбы, чтобы мы жили рядом.
К Подберёзкину они подошли молча. Что делать дальше, он не знал. Где его дом, кто его там ждёт? Сначала Виктор решил спросить об этом Лену, объяснить, что он ничего не помнит из прошлого, но потом передумал. Она могла подумать, что он просто издевается над ней, и отделаться язвительной шуткой.
– Может, ты зайдёшь к нам? – осторожно предложил он в надежде узнать направление к своему дому. – Ведь нам по пути?
Она кивнула. Они прошли по закоулкам села и вышли к огородам. Им никто не встретился.
– Вон там, справа от переулка, ваш сад. Однажды в июле ты пригласил меня и угостил яблоками. У них был сахарный вкус – никогда таких не пробовала. Потом началась гроза и разразился ливень. Мы забежали в летний домик, устроенный тобой под яблоней в углу сада. Казалось, что мы на необитаемом острове среди бушующего океана… Ты набрал под ливнем на лугу букетик цветов для меня – такие алые гвоздички, словно звёздочки. Промок до нитки, помнишь?
– Да, – рассеянно произнес он. Заметив её недоверчивый взгляд, проговорил поспешно: – Правда, я помню…
– Вот и пришли, дальше твои владения. Смотри, ласточки низко летают – к дождю. Лето всегда обманчиво, наобещает всего, а промелькнёт – не заметишь. Останутся в памяти лишь яркие вспышки от него, как те гвоздички, что ты подарил мне… А ты надолго домой?
– Не знаю.
Домой?
Она внимательно присмотрелась к нему:
– А ты, между прочим, тоже изменился…
Подберёзкино
Виктор – он должен привыкнуть к этому имени – с трудом пробрался через заросли репейника и крапивы к огороду. Перелез через изгородь в сад. Заметил, что высокая переросшая трава нигде не была смята – значит, здесь редко кто бывает. Ветки под тяжестью крупных яблок склонились к самой траве. Обирать их, похоже, было некому. В шуршащих кронах пересвистывались лениво синички.
Виктор прошёл в дальний угол сада и увидел там под старой развесистой яблоней беседку, похожую больше на домик, сбитый из досок. Его стены потемнели от дождей и времени, а рубероидовая крыша заросла зелёно-коричневым мхом.
Внутри пахло прелыми листьями, сухой травой, кислыми яблоками. На столике лежал засохший букетик выцветших гвоздичек.
Виктор присел на деревянную лежанку, покрытую старым дырявым матрацем, мучительно раздумывая, что ему делать. После долгой поездки на поезде он ощущал непреодолимую усталость. Снял с гвоздя на стене старый бараний полушубок – было зябко – и, накрывшись им, лёг на пыльный матрац.
Он сразу провалился в сон.
Разбудил его страшный грохот и оглушительный крик: «Прыгай! Сейчас взорвёмся!» Он увидел огненную вспышку, озарившую полнеба. Вслед за тем – отрывающийся от дороги и медленно переворачивающийся в воздухе автомобиль. Ощутил мгновенную боль, закрыл ладонями лицо…
Очнувшись, Виктор не сразу понял, что он лежит на полу в беседке и что увиденное им сейчас происходило не в реальности, а во сне.
Над садом грохотала ночная гроза. Ослепительные вспышки молнии высвечивали летнее жилище ярче солнца, через мгновения погружая всё вокруг снова в беспроглядную темень. От громовых перекатов вздрагивали тонкие ветхие стенки домика.
Он с трудом дождался рассвета. Всё, что он мог вспомнить за ночь, – больница, врач, провожавший его на поезд:
– Тебе надо отдохнуть среди родных мест, среди близких людей. Это поможет восстановить память, здоровье… Ты везунчик – выбраться из такой передряги редко кому удавалось… Теперь ты должен жить.
– Как я попал к вам?
– Тебя доставил мужчина, видимо случайный свидетель аварии. Тебя и ещё одного парня, похоже водителя, которому повезло меньше, – он не выжил.
– Кто он, водитель, который погиб?
– Неизвестно, его невозможно было опознать.
– А тот, который привёз нас в больницу?
– Он ничего не сказал о себе и больше не появлялся. Документов при тебе не было обнаружено, только записная книжка и в неё вложена пластиковая карточка. Книжка лежала в джинсовой куртке, которую нашли случайные прохожие через неделю после происшествия в стороне от того места. Её привёз следователь, который сообщил о закрытии дела в связи с гибелью виновника аварии. А это твой железнодорожный билет. Его передал для тебя тот мужчина, который доставил вас сюда. Он объяснил, что от станции Уйнарга тебе надо доехать до Подбёрзкина. Это твоё родное село, там ты сможешь отдохнуть, поправить здоровье…
В какую передрягу он попал? С кем он ехал в том злополучном автомобиле? Его тело ныло во многих местах, голова была тяжёлой, словно чугунной.
Ночной ураган переломал сухие сучья в саду. Освободившись от тяжёлого груза – ветер посбивал с веток плоды, – яблони выпрямились, подтянулись, посвежели. Нижние части стволов переливались перламутровыми бликами. От старой сливы напротив шалаша остались лишь торчащие костыли с обнажённой красно-коричневой сердцевиной.
Сорока встревожено пролопотала в кустах.
