Мерцание прекратилось через пару минут, а потом плетение выровнялось. Его щупальца проникли сквозь камень и исчезли где-то за пределами этой комнаты. Желая знать, я кое-как поднялся на ноги и поплёлся на выход.
– Хан, на улицу выведи.
От слабости идти было сложно, поэтому, совершенно не стесняясь, опёрся о своего телохранителя. Рядом запричитала Матильда, которая увидела, в каком я был состоянии.
– Так, может, сначала отдохнете? Уж больно вы сейчас бледны, милорд.
– Нет времени. Как там снег?
– Так, почти сошёл, милорд. Ещё немного и перевал откроется.
– Вот поэтому веди, хочу взглянуть.
На улице люди косились на меня, охая и ахая. Аболье так и вовсе разразился трехэтажным матом, грозя всеми карами Хану. Мой телохранитель пытался отбиваться, но потом замолчал. Я же ощутил, как от него исходит чувство стыда и вины. Успокоил бы, но сейчас не до того.
Кое-как забрались на крепостную стену – мне хотелось взглянуть с высоты. Успокоив немного колотившееся сердце, взглянул вперёд, понимая, что снег действительно почти сошёл. Но не это меня сейчас интересовало. А моё плетение.
Я напряжённо смотрел, и когда понял, что белоснежного цвета нити простираются от замка далеко вдаль, выдохнул. Их было много, они плавно покачивались и простирались как в разные стороны, так и наверх. Наверное, если взглянуть со стороны, то сейчас замок и его окрестности должны напоминать медузу с нитевидными щупальцами.
Не знаю, работает это или нет, но сейчас мне, наверное, всё-таки стоит отдохнуть, а потом надо будет проверить.
– Есть и спать.
Все будто только и ждали от меня этих слов. Поднялся шум, Матильда снова запричитала, кто-то куда-то побежал, кто-то что-то закричал. Я лишь поморщился и, поддерживаемый хмурым Ханом, пошёл обратно в замок. Спал я после этого два дня, а когда встал, чувствовал себя так, словно и не было никакой изнурительной работы на пределе выносливости.
* * *
Как оказалось, плетение имеет примерный радиус в три километра. Около башни никто тогда и не подумал высчитывать.
– Хан, скажи, видишь замок? – спросил, когда мы выехали за пределы плетения.
Границу я видел очень чётко. Скажу честно, смотрелось и красиво и страшновато. Многие тысячи тянущихся в разные стороны тонких нитей, которые едва уловимо шевелились, зрелище то ещё.
– Так, – Хан глянул на меня искоса, словно сомневаясь в моем здравом рассудке, – вижу, милорд.
Я чуть с лошади не свалился. Как так? Неужели всё напрасно и у меня ничего не вышло?
– Хм, а ты, Бефур?
– Почти так же отчётливо, как вас, милорд. Просто замок далеко, деталей не разглядеть отсюда.
Не получилось, значит. Что ж, попытаться всё-таки стоило. Переделывать нет смысла, я всё равно не успею, как бы ни старался. Да и боюсь, что я ещё не совсем отошёл от первого раза, чтобы пытаться повторить такой убийственный забег.
Вернувшись в замок, я закрылся в комнате и завалился спать. Сон не шёл, в голове то и дело вертелось плетение, выискивались вероятные ошибки. Я крутился, матерясь и проклиная свою бестолковость и криворукость.
Так и не уснув, сел за медитацию. В последнее время наблюдение за тем, как магия наполняет меня, приносило умиротворение. Привычно расслабившись, я погрузился в транс, с безразличием наблюдая за привычной уже картиной.
Моё внимание привлекли нити, выходящие из моего тела и устремляющиеся куда-то за пределы комнаты. Я видел их ещё с самого первого раза, но до этого не было ни времени, ни желания узнать, что это. А вот сейчас, чтобы занять свой мозг, решил разобраться с этим непонятным феноменом.
Не выходить из медитативного состояния и двигаться при этом я уже давно научился. Напоминало это, словно я луначу во сне.
Встав с кровати, открыл дверь и вышел.
– Уже отдохнули, милорд? – послышался рядок голос Хана.
Отвечать я не стал, просто смотрел на него в упор, понимая, что одна из тонких, почти незаметных нитей, разлетающихся от меня во все стороны, прикреплена к ауре Хана. Догадка мелькнула в голове, но для её подтверждения нужны были ещё люди.
В тот день все в замке снова видели очередные странности своего лорда, который ходил словно во сне, со страшными белыми глазами. Слухов обо мне стало ещё больше, но мне было плевать, так как я утвердился в своей догадке. Те люди, к которым я прицеплялся, дабы проверить их мысли, теперь прикреплены ко мне тонкими нитями магии. При более детальном осмотре Хана, который согласился побыть моей подопытной мышью, удалось выяснить, что у него в ауре, в области головы есть небольшой участок, заполненный крохотной крупицей моей магии.
Что бы это могло значить? Я не делал этого специально. Неужели магия может действовать самостоятельно? Или же я сделал это на уровне подсознания?
Десятки вопросов тут же посетили меня. Что это мне дает? Не вредит ли человеку? Зачем это? Как работает?
Чтобы ответить на них, я буквально насел на Хана, заставляя его часами сидеть в моей комнате на стуле, сидеть неподвижно. Хан минут через десять всегда начинал ерзать, но стойко терпел.
Узнал я мало, но даже этого хватило, чтобы удивиться. Та крупица магии, можно сказать, служила гарантом верности человека по отношению меня. Возьмём Хана. Этот парень совсем недавно ещё не знал меня, всего лишь несколько месяцев, как он служит мне, а уже сейчас при мысли, чтобы предать или же как-то навредить мне, у него начинается приступ паники.
Крупица в ауре пульсировала, когда я предлагал Хану взять нож и ударить меня, формируя в голове чёткий образ. Хан при этом испытывал не самые приятные чувства, начиная с панического страха, заканчивая щемящим чувством вины. Ещё от этой крупицы в разные стороны уходили тонкие нити. Очень похоже на крохотную паутину.
Это натолкнуло меня на неожиданную мысль. Вспомнив, что в деревне есть несколько маленьких детей, которых не проверял своими нитями, я тут же велел собрать их, вызвав при этом панику среди людей. Пришлось успокаивать их, говоря, что ничего с ними не случится.
Утром мы выехали за пределы замка.
– Видите замок? – спросил я, когда мы были за пределами границы.
Дети прищурились и пожали плечами.
– Нет, милорд, – ответил парнишка лет восьми.
– А что видите? – я даже облизнулся, так был взбудоражен тем, что у меня всё-таки могло всё получиться.
– Дорогу, лес, холм. А замка нет. Странно, но ведь замок должен быть на холму, – сказал всё тот же парнишка. Глаза при этом у него расширились, видимо, от осознания, что привычная картина отчего-то изменилась.
– Так, ребята, слушайте меня. Сейчас мы вас тут оставим, а сами немного проедем в сторону замка.
– Хорошо, милорд.
