Неожиданно мать пропала: новый муж оттолкнул ее в сторону. Ральф вплотную придвинулся к лицу Горди, держа того за запястье, чтоб не убежал. Горди вдруг затосковал по знакомой компании трех мужчин из бара. С ними в сравнении с отчимом, похоже, безопаснее. По крайности, они не у него дома.
— Какой мерзостью у тебя все лицо вымазано, сынок?
Горди почувствовал на себе кулак Ральфа: крепко. Услышал, как закричала мать. Упал Горди легко, уперся в пол ладонями и коленками, стараясь держать книзу голову. «Не надо больше. Не сегодня. Прошу, не надо больше сегодня». Пошевелил языком шатающийся зуб.
— Встань передо мной, сынок. Ты слышишь? — Рев, бушующий, как вырвавшийся на волю лесной пожар. Горди не встал.
Краем глаза он увидел, как мать обхватила Ральфа сзади за шею. Они орали друг на друга, но слов Горди не разбирал. Ральф, отделавшись от матери, вновь повернулося к нему. Только Горди не упустил чуть приоткрывшуюся возможность, а воспользовался ею. Он рванул с четверенек, как спринтер со старта по выстрелу пистолета.
И успел закрыть на замок дверь своей комнаты, прежде чем Ральф поймал его.
Дверь содрогнулась, когда Ральф бухнул в нее. Горди подпер стулом дверную ручку. Руки у него дрожали, ощущение такое, что дрожь пробирала все тело до самого нутра. Второй удар: дерево затрещало, но дверь устояла.
Потом стало относительно тихо.
Горди слышал голос матери, ровно, успокаивающе причитающей. Впрочем, слов было не разобрать. Что-то про то, как Ральфу нужно несколько раз хорошо и глубоко вздохнуть, а она приготовит ему выпить что-нибудь покрепче.
Шаги их удались по коридору.
Горди вымыл лицо у себя в умывальнике. Теплая вода успокаивала, мыло кусалось. Остатки крови и макияжа водоворотом пропадали в сливе.
Потом он лег в постель на спину, раздумывая, как бы мог выглядеть Волк. Жалел, что аспирина не было под рукой, а на кухне — они.
Спустя какое-то время услышал робкий, мягкий стук в дверь, понял: это мать. Превозмогая боль, поднялся, отпер дверь, потом снова улегся.
— Запри за собой, ма.
— Он спит, миленький.
— Отрубился, ты хочешь сказать?
Мать не ответила. Села на краешек кровати, протянула три таблетки аспирина и полстакана воды. Горди проглотил аспирин. Она дала ему набитый льдом пузырь для лица. Захотелось приложить его повсюду сразу. Голова раскалывалась от боли, подбородок и нос разнесло, больно тронуть. Челюсть ныла в том месте, где шатался зуб. Горди положил пузырь поверх носа и глаз. Мир исчез.
— Он не плохой человек, милый. Просто это бесит его. Ты бы умылся до того, как домой пришел. Может, одежду сменил бы. Просто, чтобы не задевать его лишний раз, понимаешь?
— Конечно, ма. Ладно, я постараюсь.
— Он не плохой человек.
— Ма? Я просто хочу уснуть. Сегодня, признаться, мне не до разговоров на ночь, ладно? Я просто хочу уснуть.
Он услышал, как она тихонько вышла и мягко закрыла за собой дверь.
Через несколько часов он пробудился от дурного сна, вода от таявшего льда промочила простынь и всю подушку вокруг головы. Боль мешала снова уснуть. Снился ему полицейский, который дал ему носовой платок. Во сне коп не помог. Он смеялся.
Глава двадцать первая. Крис
Звонок раздался в семь утра: ничего хорошего это не предвещало. Его подружка, Салли, со стоном перевернулась на другой бок и обернула голову подушкой, закрыв уши.
Даже сквозь туман сна Крис сразу же узнал голос. Роджер Миган, приятель своего рода. Полицейский. Коп. Вряд ли друг. Вообще-то Крис был о копах невысокого мнения. Ему попадались некоторые, с кем он отлично ладил (Роджер, например), но его приводило в уныние то, что честными, идеалистами, непресыщенными среди копов оказывались исключительно новобранцы. Ему в голову не приходило винить их за то, что становились ожесточенными: не в том мире живем. Сам от ожесточенности отбивался. Может, если у него получалось отбиться, то и у них получалось.
— Извини, Крис. Забыл, что ты любишь поспать.
Что Крис любил, не имело к этому никакого отношения: он редко добирался до постели раньше трех часов.
— Что стряслось?
— Уверенности, честно говоря, нет. Не знаю. Может, пустышка. Может, целая история. Не знаю. Звучит, полагаю, глупо. Вырвал тебя из сладкого сна, а потом говорю, что, может, пустышка. Только, если это что-то, то что-то большое. По-настоящему большое. Просто подумал, наверное, было бы здорово, если б ты это первым услышал. То есть, штука-то известная, но… есть в ней один маленький нюанс. Если можно нарушить сложившийся порядок… если есть какой-то порядок… о, черт! Кажется, я бессмыслицу несу, так?
— Какого черта, Роджер, ни боже мой, успокойся. Дай мне мои мозговые клеточки обратно в шеренгу выстроить. По факту за раз. — А были ли факты-то? Он пока ни об одном не услышал.
— Тебе известно, что убийства среди банд здорово сократились в последнее время?
— Слышал. Только это просто счастливая случайность, верно? Чем еще, говорю, это могло бы быть?
— Крис, я не знаю. Мыслю так, что тут есть дело для того, кто силен в журналистских расследованиях.
— Так тебе нужно имя того, кто силен?
— Заткнись. Ты хорош, ты силен. Сам это знаешь. Слушай. Два месяца назад отмечено восьмидесятипроцентое падение числа разборок со стрельбой.
— Упали до восьмидесяти процентов?
— Нет. На восемьдесят процентов.
— Не знал, что так намного.
— Ну так, всем не хочется особо-то распространяться про это. Вроде как, все равно ж знаешь, что это не протянется долго. Все ведут себя так, словно это чудо или еще что. Мы молчим всерьез, словно считаем, что мы… не знаю, спугнем это, что ли. С другой стороны, в прошлом месяце всего одна бандитская разборка с убийством во всех пяти городских округах. Одна, Крис! Ты понимаешь, что это из ряда вон? То есть, на хорошие выходные у нас бывало по две дюжины. То есть, не хорошие выходные, а… ты ж понимаешь.
— А в этом месяце?
— Все до сих пор живы. Настолько нам известно.
Крис почувствовал, как его мозг ввергается в мудреное напряжение, которое он связывал с созерцательной бесконечностью. Как-то трудно сообразить, как что происходит. Почему что-то происходит. Но почему чего-то не происходит? Все равно, что сочинять заметку о возвращении ветра на круги своя
[35]. Ему что делать, брать интервью у людей на углу какой-нибудь улочки в Южном Бронксе
[36]? Простите, мэм, что вы думаете о том, почему в прошлом месяце вас не подстрелила шальная пуля?
