– Почему здесь нет ни единого стула? И стол грозит вот-вот развалиться?
– Не могу знать, саиб, – поклонился охранник.
– Не может он знать, – недовольно проговорил Темирзай и, резко повысив голос, приказал: – А ну, бегом к хозяину; скажи, что я немедленно прошу его прийти сюда! Бегом, я сказал!
Охранник исчез. Темирзай взглянул на Крофт, изобразил приветливую улыбку:
– Доброе утро, госпожа Крофт!
– Для вас оно, может, и доброе, но не для меня, – ответила Луиза.
– В этом виноваты вы сами. Война, госпожа Крофт, не женское дело. Женщины должны заниматься хозяйством, ублажать своих мужей, рожать им детей, воспитывать их. А война… война, Крофт, дело сугубо мужское. Сидели бы вы дома, в своей Америке, и сейчас не находились бы в камере. Вижу, что режим вам установлен слишком жесткий. Вас хоть раз выводили на прогулку?
– Нет. Меня не выводят даже в туалет, и это, мистер Темирзай, свинство!
– Не говорите так, не надо. Вам изменят режим содержания на более щадящий. Наши женщины не пользуются косметикой, но для вас мы сделаем исключение. Хозяин этого дома обеспечит вас всем необходимым. Я имею в виду то, к чему вы привыкли в своей повседневной жизни. Вас по первому требованию будут выводить в туалет, мы предоставим вам возможность три раза в сутки пользоваться душем. И после обеда для вас будет организована ежедневная двухчасовая прогулка по саду. Естественно, в сопровождении охраны, но это, как вы понимаете, вынужденная мера.
В комнату вошел хозяин дома:
– Ты звал меня, Абдулла?
Темирзай указал Чаранди на помещение:
– Что это такое, Али?
– Как что? – не понял Чаранди. – Комната.
– Я заметил, что здесь не апартаменты. Но разве ты получил приказ держать пленницу в скотских условиях?
Чаранди удивленно взглянул на Темирзая. Ведь режим содержания Крофт определял лично Абдулла Темирзай. А сейчас задает такие вопросы, будто не он, а Чаранди засадил пленницу в эту комнату… Но быстро сообразил, что Темирзай ведет игру. Склонил голову:
– Извини, саиб! Я посчитал, что для нее, – Чаранди с наивностью посмотрел на Крофт, – и этого слишком много. Будь моя воля, американская шлюха висела бы у меня на цепях, прибитая к стене. Она заслужила подобной участи.
Темирзай вновь резко повысил голос:
– Молчать! Меня не интересует, что ты предпочел бы сделать с женщиной. И здесь, несмотря на то что это твой дом, командую я. Или ты имеешь что-то против?
Чаранди покорно склонил голову, прижав руки к груди:
– Прости, саиб! Я погорячился. И ничего не имею против того, что именно ты являешься моим начальником.
– Тогда, Али, прикажи принести сюда хотя бы пару стульев, нормальный стол и вентилятор. Мне надо поговорить с госпожой Крофт, режим содержания которой я меняю. С сего дня она должна выходить в туалет, трижды принимать душ и два часа после обеда гулять по саду в сопровождении охранника. Более того, ты должен отправить в ближайший крупный город своего человека, чтобы тот купил у торговцев на базаре косметику для пленницы.
– Но по нашим законам…
Темирзай прервал Чаранди:
– Я знаю наши законы и свято чту их, но для госпожи Крофт они не имеют силы. Она вправе жить по законам своих соотечественников, даже находясь здесь. Ты понял меня, Али?
– Понял, саиб.
– Хоп! Я подожду, пока твои люди принесут стулья, вентилятор, заменят стол. Да, кстати, – Темирзай перевел взгляд на Луизу, – вас сегодня кормили?
– Приносили какую-то гадость.
– Госпожу Крофт коробит от пищи, которую мы даем рабам, – усмехнулся Чаранди. – А они с удовольствием потребляют ее.
– С этого дня, с обеда, Крофт кормить как гостя, – приказал Темирзай.
Чаранди укоризненно покачал головой:
– Я, конечно, выполню твой приказ, саиб, но хочу напомнить, что эта шлюха не гостья в моем доме и даже не рабыня. Она мой враг. Она враг нашего движения, нашего многострадального народа…
– Все сказал? Выполняй приказ! Да поживее, Чаранди; у меня, кроме беседы с госпожой Крофт, есть дела.
– Да, саиб!
Затребованную Темирзаем мебель доставили спустя несколько минут. Старье вынесли. Слуга Чаранди принес блюдо жареного мяса, лепешки, овощи, фрукты. Поставил поднос на стол, напротив салфеток. Темирзай подал рукой знак. Чаранди, слуга и охранник удалились. В комнате остались только высокопоставленный чин руководства «Талибана», его телохранитель Хакасим и палач. Последние встали у выхода из комнаты.
Темирзай посмотрел на Крофт:
– Госпожа сержант готова к разговору?
– В моем положении отказывать вам глупо.
– Вот это правильно, – усмехнулся Темирзай. – Это разумно. Мы в любом случае узнаем от вас все, что нам нужно. Естественно, при владении вами необходимой нам информации. Я советую быть предельно откровенной, дабы не вынуждать меня применять насилие. Мы не будем вводить вам препараты, расслабляющие волю, заставляющие обычного человека рассказать все, что хранит его память. Даже то, что он забыл. Потому, что вы не обычный человек, и я знаю, что такое защита Симпсона. Любые препараты будут заблокированы, а точнее, нейтрализованы спецсредствами психогенного воздействия. А слушать всякую чушь из вашего детства у меня нет никакого желания. И все же мы в состоянии развязать вам язык.
Темирзай указал на палача:
– Это Ахмед, мой личный палач. Но он мастер не только изощренно казнить приговоренных к смерти, он еще большой спец по ведению допросов с пристрастием. Ахмеда боятся даже мои люди, что уж говорить о прочих… Да и я не выдерживаю более пяти минут его работы с допрашиваемым. Извините, выворачивает наизнанку.
Крофт взглянула на ухмылявшегося Ахмеда и перевела взгляд на Темирзая:
– Да, личность, признаю, омерзительная. Такой хищник способен терзать свою жертву, получая при этом удовольствие… Но не думаю, что вам понадобятся его услуги.
– Вы готовы к искреннему сотрудничеству?
– А ради чего или кого мне страдать, умирать? Я не желаю сдохнуть под пытками вашего палача.
– Разумно.
– Но, господин Темирзай, мне хотелось бы знать, что я получу взамен своей откровенности.
– Жизнь!
– Медленное гниение в яме – тоже жизнь. Но такой жизни я не желаю.
– А что бы вы хотели получить за свою откровенность, госпожа Крофт?
– Передачу меня командованию Сил по поддержанию мира в Афганистане.
Темирзай удивленно посмотрел на Крофт:
– Вы хотите, чтобы мы вернули вас американцам?
– Да.
– Считаете, что я сошел с ума? Об этом даже не мечтайте.
