– Что за комиссия? Ни ты, ни Константин ранее об этом ничего не говорили; а уж Аладьев должен был знать о ней…
– Не преувеличивай его возможности. Тем более что комиссия направлена в испытательный центр внезапно, по решению одного из вице-премьеров.
– Но… почему, Эдуард?
– Да откуда я знаю? Меня собственное начальство в известность о прибытии комиссии только что поставило. Хорошо хоть, что мы успели загрузить борт и подготовить его к вылету…
– Мне надо связаться с Чаранди, узнать, смогут ли в Дерхане принять борт раньше срока.
– Связывайся, узнавай. В любом случае, я через час отправлю борт в Самарканд. Хотя, конечно, могу сдать его, а заодно и тебя с Аладьевым, председателю государственной комиссии… Шутка! Но ты поторопись, Юлдаш. Ситуация складывается рискованная. Черт его знает, когда в действительности прибудет эта комиссия; может, она уже на подъезде к внешнему КПП…
– Я понял тебя. Перезвоню!
– Давай!
Кардопольский вернул трубку спутниковой станции Феофанову:
– Ну как? Я сделал все как нужно?
– Посмотрим…
– Рашидов наверняка перед тем, как связываться с Пакистаном, позвонит Аладьеву.
– Пусть звонит.
– Вы уже взяли его?
– Нет. Да и не наше это дело.
– А если Аладьев по своим каналам пробьет информацию по комиссии?
– Ты-то о чем беспокоишься? Делай свое дело, об остальном не думай.
– Как скажете…
Рашидов, действительно, недолго подумав, набрал номер Аладьева. И ему ответил заспанный, недовольный голос высокопоставленного предателя:
– Юлдаш! Ты иногда на часы смотришь?
– Смотрю, Константин.
– Что-то случилось?
– Я только что разговаривал с Кардопольским.
– Ну, и?..
– Эдуард сказал, что отправит борт с грузом через час. Мол, в 9-00 к нему должна прибыть какая-то высокая московская комиссия.
– Дальше-то что?
– Я хочу знать, что это за комиссия. И существует ли она вообще…
– Существует. Эта комиссия сформирована правительством, ее задача – ревизия всех секретных военных объектов. Возглавляет работу комиссии один из вице-премьеров. Ну, а то, что она начинает работу с полигона Кардопольского, вполне объяснимо – именно там сейчас проходят испытания модернизированных ПЗРК. Или ты забыл об этом?
– Значит, ты считаешь, что у Кардопольского все в порядке?
– В полном. Но если ты не встретишь борт и не отправишь его дальше по назначению, то у нас у всех возникнут серьезные проблемы…
– Понял тебя! Досыпай.
– Теперь уж не усну… Ну и ладно. Как у нас говорится, кто раньше встает, тому бог подает. Еще вопросы ко мне есть?.. Все, пока!
Аладьев положил трубку спутникового телефона на тумбочку. Его молодая супруга, в недалеком прошлом манекенщица престижного салона, разбросав длинные ноги на скомканном одеяле, спросила:
– Кто это звонил тебе по спутнику, дорогой?
Вид обнаженного женского тела разбудил в чиновнике сильное желание.
– Один мой восточный друг. И знаешь, что он сказал?
– Что?
– Он сказал, дорогуша, что утренний секс доставляет самое сильное наслаждение.
Потягиваясь, молодая красотка-жена Аладьева проговорила:
– Восточные мужчины знают толк в сексе… Иди ко мне, дорогой!
* * *
Рашидов же, сбросив номер Аладьева, набрал номер Чаранди. Торговец оружием в Дерхане ответил тут же – он вставал рано.
– Юлдаш? Салам!
– Ва аллейкум, Али! Не разбудил?
– Странный вопрос. Почему звонишь?
Рашидов передал Чаранди информацию, полученную от продажного генерала.
– Поэтому, Али, Кардопольский отправит «Ил-76» в Самарканд часов в шесть.
– Ты с Аладьевым консультировался по поводу комиссии? – спросил Чаранди.
– Естественно! Константин подтвердил наличие такой комиссии, равно как и то, что она приступила к ревизии всех секретных военных объектов России.
– Если «Ил-76» вылетит с аэродрома полигона в 6 утра по местному времени, то когда он прибудет в Самарканд?
– Где-то в 9-20 – 9-30.
– Значит, отправить борт к нам ты сможешь не раньше 10–30?
– Да, примерно так, если не упрощать порядок проверки груза.
– Ни в коем случае! Все проверить, как обычно.
– Хоп, Али, проверим.
– Так… Если из Самарканда «Ил-76» вылетит в 10–30, то к нам он прибудет ориентировочно часа в 3?
– Да!
– Хорошо. Встречай борт, проверяй груз, а я доложу об изменении обстановки Темирзаю. При необходимости ты сможешь задержать вылет самолета в Самарканде? Нам же необходимо тоже согласовать перенос времени пролета российского борта с «гуманитарным» грузом через воздушное пространство Пакистана…
– Я сделаю все, что в моих силах.
– Ты должен сделать все, что надо, а не то, что в твоих силах. Не забывай это, Юлдаш! Связь держим как всегда.
– Понял!
– Да поможет тебе Всевышний!
– Да поможет он всем нам! Аллах акбар!
Рашидов отключил станцию. За время разговоров с Кардопольским, Аладьевым и Чаранди он постоянно смотрел на датчики сканера. Тот показывал, что ни внешней, ни внутренней прослушки его номера люкс не велось. И это обстоятельство успокоило Рашидова. На самом деле, подумал он, если Кардопольским заинтересовалась российская ФСБ, то, во-первых, об этом сразу же узнал бы Аладьев и немедленно принял бы меры по устранению генерала; во-вторых, разве российские спецслужбы выпустили бы с полигона самолет, набитый вооружением? Они и пустой борт не выпустили бы. В-третьих, если бы российские и узбекские спецслужбы работали вместе по пресечению незаконной продажи оружия талибам, то он также узнал бы об этом. Но никто ни о чем не предупреждал. Значит, и волноваться не о чем.
Узбекский торговец оружием по внутреннему телефону отеля разбудил двух своих надежных помощников – Эргаша Хаджиева и Рустама Исмаилова, приказал быстро привести себя в порядок и явиться к нему в номер. После чего заказал в ресторане завтрак на три персоны и пошел в душ.
* * *
В это же время в кабинет Кардопольского вошел офицер ФСБ, майор Серов, и доложил Потапову:
– Товарищ генерал, из Москвы и Самарканда поступили сообщения о переговорах Рашидова с Аладьевым и Чаранди.
– А я что говорил? – усмехнулся «оборотень». – Рашидов – хитрый лис…
– Не хитрее нас! Ну и что у нас, Володя, по этим переговорам?
