– Сказала чистую правду. Ты просто-напросто свинья в человеческом обличье. И если хочешь знать, что я думаю, – продолжала она, тоже с разгона, – то, по-моему, на самом деле ты связался с какой-то ужасной женщиной, вот что.
– С ума сошла! Где мне было взять ужасных женщин?
– У тебя сколько угодно возможностей. Ты постоянно куда-то уезжаешь на автомобиле, бывает, что на целую неделю. Откуда мне знать, может, ты на самом деле проводишь время, увешанный гулящими красотками.
– Да я на гулящую красотку и не взгляну даже, хоть бы мне ее подали на тарелочке под соусом!
– Не верю я тебе.
– Если память мне не изменяет, это ведь ты всего две с половиной секунды назад рассуждала о том, что между нами должно быть полное и абсолютное доверие? Ну, женщины! – с горечью заключил Билл. – Господи! Кошмарный пол!
Как раз в эту трудную минуту появился Дживс со стаканом на подносе.
– Виски с содовой, – объявил он примерно таким же торжественным тоном, каким президент Соединенных Штатов объявляет заслуженному гражданину: «Вручаю вам медаль Конгресса».
Билл с благодарностью принял от него спасительный напиток.
– Спасибо, Дживс. Вы, как всегда, вовремя.
– Сэр Родерик и леди Кармойл, которые находятся сейчас в тисовой аллее, желали бы видеть вас, милорд.
– Бог ты мой! Рори и Мук! Откуда они взялись? Я думал, Мук на Ямайке.
– Ее сиятельство, как я понял, возвратилась нынче утром, а сэру Родерику по этому случаю дали в «Харридже» отгул по домашним обстоятельствам, чтобы сопровождать ее сюда. Они просили передать вашему сиятельству, что желали бы переговорить с вами в удобное для вас время, но до приезда миссис Спотсворт.
– До чего? Кого? Кто такая миссис Спотсворт?
– Дама из Америки, с которой леди Кармойл познакомилась в Нью-Йорке. Она ожидается здесь сегодня вечером. И как я понял из разговора между ее сиятельством и сэром Родериком, не исключено, что миссис Спотсворт пожелает купить этот дом.
У Билла отвисла челюсть.
– Какой дом?
– Этот, милорд.
– Наш дом?
– Да, милорд.
– То есть Рочестер-Эбби?
– Да, милорд.
– Вы смеетесь надо мной, Дживс.
– Никогда бы не позволил себе такой вольности, милорд.
– Вы всерьез хотите сказать, что эта беженка из американского сумасшедшего дома, где она содержалась под присмотром, покуда не улизнула, замаскировавшись с помощью накладной бороды, теперь намерена выложить твердую монету за Рочестер-Эбби?
– Именно так я понял слова сэра Родерика и леди Кармойл, милорд.
Билл перевел дух.
– Ну, знаете ли! Недаром говорится, каких только чудаков на свете не бывает. И эта дама, она что, останется у нас погостить?
– Насколько я понял, да, милорд.
– В таком случае будет лучше, если вы уберете те два ведра, которые подставили в верхнем коридоре под течь с потолка. Они производят невыгодное впечатление.
– Непременно, милорд. И еще я подколю булавками обои. Куда вы, ваше сиятельство, предполагаете поместить миссис Спотсворт?
– В покои королевы Елизаветы. Это самое лучшее, что у нас есть.
– Очень хорошо, милорд. Я вставлю в дымоход проволочную решетку, чтобы в спальню не проникали гнездящиеся там летучие мыши.
– Ванную комнату, боюсь, мы выделить для нее не сможем.
– К сожалению, нет, милорд.
– Но если она согласна обходиться душем, пусть становится под течь в верхнем коридоре.
Дживс укоризненно поджал губы.
– Дозвольте мне заметить, ваше сиятельство, сейчас шутить так крайне нежелательно. Вы можете ненароком обмолвиться подобной шуткой в присутствии миссис Спотсворт.
Джил, которая отошла, пылая гневом, к двери в сад да так и остановилась, взволнованно слушала их разговор. Справедливое негодование, побудившее ее только что обозвать своего нареченного свиньей в человеческом обличье, теперь улеглось в ее сердце, слишком потрясающей была новость. Войне был положен конец.
– Да-да, горе ты мое, – подхватила Джил, поскольку полностью разделяла опасения Дживса. – Нельзя, чтобы ты даже про себя так думал. Ой, Билл, как это замечательно! Если она купит дом, у тебя хватит денег приобрести ферму. Я уверена, у нас с тобой прекрасно пойдет дело на ферме при моем ветеринарном образовании и при твоем сельскохозяйственном опыте.
– При каком моем опыте?
Дживс кашлянул.
– Мне кажется, мисс Уайверн имеет в виду широкий круг познаний, приобретенных вашим сиятельством при выполнении работы для Сельскохозяйственного совета, милорд.
– А-а, ну да. Понимаю. Конечно, конечно. Для Сельскохозяйственного совета. Ну как же. Благодарю вас, Дживс.
– Не стоит благодарности, милорд.
Но Джил продолжала мечтать вслух.
– Если ты получишь от этой миссис Спотсворт действительно порядочную сумму, мы сможем завести племенное стадо. Это очень выгодное дело. Интересно, сколько примерно можно выручить за этот дом?
– Боюсь, что не особенно много. Он знавал лучшие времена.
– А сколько ты собираешься запросить?
– Три тысячи пять фунтов два шиллинга и шесть пенсов.
– Что-что?
Билл растерянно заморгал.
– Прости. Я думал совсем не о том.
– Но откуда такие странные цифры?
– Сам не знаю.
– Не можешь же ты не знать.
– Понятия не имею.
– Но была же какая-то причина.
– Упомянутая сумма всплыла сегодня в связи с хлопотами его сиятельства по делам Сельскохозяйственного совета, мисс, – ловко вмешался Дживс. – Вы, конечно, помните, милорд, я тогда обратил ваше внимание на то, что сумма очень странная.
– Да-да, Дживс. Конечно. Я припоминаю.
– Вот поэтому вы и сказали: три тысячи пять фунтов два шиллинга и шесть пенсов.
– Ну да, поэтому я и сказал: три тысячи пять фунтов два шиллинга и шесть пенсов.
– Такие минутные аберрации памяти – явление достаточно обычное, насколько я знаю. А теперь, если мне позволительно вам напомнить, я думаю, вам следует немедля поспешить в тисовую аллею, милорд. Сейчас время решает все.
– Да, конечно. Они ведь меня ждут, верно? Ты идешь, Джил?
– Не могу, милый. Я должна посетить своих больных. Надо съездить в Стоувер посмотреть мопса Мейнуорингов, хотя я подозреваю, что собачка совершенно здорова. На редкость мнительное животное.
– Но к обеду-то ты будешь?
