– Главный инспектор Уитерспун, сэр, Скотленд-Ярд. Этот человек пытался выманить у вас деньги?
– Да, именно этим он тут и занимался.
– Так я и предполагал. Мы давно за ним следим, но до сих пор не удавалось поймать его на месте преступления.
– Стало быть, он отъявленный жулик?
– Совершенно верно, сэр. Он известная личность в преступном мире, специализируется на выманивании денег. Обычно проникает в дом, рассказывает какую-нибудь правдоподобную небылицу и вымогает деньги.
– Видно, он и не на такое еще способен. Похоже, крадет вещи и пытается их продать. Взгляните на статуэтку, которая у него в руках. Я ее продал сэру Уоткину Бассету, который живет в Тотли-Тауэрсе. У этого типа хватило наглости явиться сюда и предложить ее мне за пять фунтов.
– Неужели, сэр? С вашего позволения, я конфискую указанный предмет искусства.
– В качестве вещественного доказательства?
– Совершенно верно, сэр. А теперь я доставлю этого субъекта в Тотли-Тауэрс для очной ставки с сэром Уоткином.
– Разумеется, действуйте. Его следует проучить. Вид у него жуликоватый. Я сразу заподозрил, что его разыскивает полиция. Давно вы следите за ним?
– Очень давно, сэр. В Скотленд-Ярде он известен под кличкой Тирольский Джо, потому что он не расстается с тирольской шляпой.
– Он и сейчас в ней пришел.
– Он без нее ни шагу.
– Неужели у него не хватает ума прибегнуть к самой примитивной маскировке?
– Видите ли, сэр, ход мысли подобных индивидуумов с трудом поддается логическому анализу.
– Так вы полагаете, что нет необходимости звонить в полицейский участок?
– Нет, сэр. Я возьму его под стражу.
– Хотите, я для верности стукну его по голове зулусской дубинкой?
– Это не обязательно, сэр.
– Все-таки надежнее.
– Благодарю вас, сэр. Уверен, он не окажет сопротивления.
– Ладно, поступайте, как считаете нужным. Но смотрите, чтобы не удрал.
– Приму все меры, сэр.
– Упрячьте его в сырой каземат, кишащий крысами.
– Слушаюсь, сэр.
От всех этих обратных пасов, пропфорвардов, невесть откуда взявшихся камердинеров, от безответственных разговоров о зулусских дубинках котелок Бертрама Вустера варил из рук вон плохо, так что обмен мнениями состоялся не раньше, чем мы с Дживсом достигли моего автомобиля, оставленного мною у подъездных ворот.
– Дживс, как вы сказали – главный инспектор?.. – спросил я, когда ко мне мало-помалу вернулся дар речи.
– Уитерспун, сэр.
– Почему Уитерспун? Хотя, с другой стороны – я люблю рассматривать предмет с обеих сторон, – почему бы и не Уитерспун? Впрочем, едва ли сейчас уместно останавливаться на этой проблеме, мы можем обсудить ее позднее. Насущный вопрос, суть, так сказать, дела, в котором надлежит разобраться незамедлительно, – это как, черт побери, вы здесь очутились?
– Я предвидел, что мое появление может оказаться для вас немного неожиданным, сэр. Я поспешил за вами немедленно, как только услышал о признании, которое сделал сэр Уоткин в разговоре с мисс Бинг. Я предполагал, что, беседуя с мистером Планком, вы можете попасть в неловкое положение, и надеялся, что успею перехватить вас, прежде чем вы вступите в общение с ним.
К сожалению, мне почти совсем не удалось проникнуть в смысл вышесказанного.
– Что еще за признание сэра Уоткина?
– Упомянутое признание было сделано в разговоре, состоявшемся сразу после обеда, сэр. Мисс Бинг мне сообщила, что хочет в последний раз воззвать к лучшим чувствам сэра Уоткина. Как известно, мисс Бинг принимает близко к сердцу историю, связанную со статуэткой из черного янтаря. Ей казалось, что имеет смысл хорошенько усовестить сэра Уоткина. К ее большому удивлению, едва она приступила к разговору, сэр Уоткин добродушно рассмеялся и спросил, умеет ли она хранить тайну. После чего признался, что в истории, которую он поведал мистеру Траверсу, нет ни слова правды и что на самом деле он заплатил майору Планку за упомянутый предмет искусства тысячу фунтов.
Прошло немало времени, прежде чем мне удалось понять, о чем он толкует.
– Тысячу соверенов?
– Да, сэр.
– Не пятерку?
– Нет, сэр.
– Вы хотите сказать, что он солгал дяде Тому?
– Да, сэр.
– Но какого черта?
«Сейчас скажет, что понятия не имеет, – подумал я. – Как бы не так!»
– Полагаю, побудительная причина очевидна, сэр.
– Только не для меня.
– Сэром Уоткином двигало желание вызвать зависть мистера Траверса. Мистер Траверс коллекционер, а любой коллекционер чувствует себя несчастным, когда узнает, что его собрат приобрел ценный objet d’art за незначительную сумму.
Наконец я врубился. Понял, о чем речь. Узнать, что Бассет отхватил тысячефунтовую вещицу за гроши, – это же для дяди Тома все равно что испить стакан желчи с полынью. Стиффи говорила, что на нем лица не было, и я этому охотно верю. Бедняга, наверное, чуть Богу душу не отдал.
– Дживс, вы попали в самую точку. Именно этого Бассет и добивался. Его хлебом не корми, только дай отравить жизнь дяде Тому. Ну и фрукт!
– Да, сэр.
– Дживс, а вы способны на такое?
– Нет, сэр.
– Я тоже. Видите, что значит быть мировым судьей, как пагубно это сказывается на нравственности? Помнится, еще сидя на скамье подсудимых, я заметил, как у него бегают глаза, и подумал, что такому человеку ни в чем нельзя верить. По-моему, все мировые судьи таковы.
– Возможны исключения, сэр.
– Сомневаюсь. Все как один бессовестные лгуны. Итак, я трудился… как это, Дживс?
– Втуне, сэр.
– В чем? Втуне? Звучит как-то странно, но, думаю, вы правы, Дживс… Да, жаль, что я ничего этого не знал, когда предстал перед Планком. Не подвергся бы таким ужасным испытаниям.
– Вполне понимаю, какое нервное потрясение вам пришлось пережить, сэр. К несчастью, у меня не было возможности добраться сюда раньше.
– Кстати, интересно, как вы добрались? Не пешком же.
– Нет, сэр. Я позаимствовал автомобиль у мисс Бинг. Оставил его, не доезжая досюда, остаток пути прошел пешком. Услышав голоса, я подошел к французскому окну и стал так, что позволило мне вмешаться в разговор в критический момент.
– Дживс, вы чрезвычайно находчивы.
– Благодарю вас, сэр.
– Мне бы хотелось выразить вам свою признательность. От души вас поблагодарить.
– Не за что, сэр. Всегда рад вам служить, сэр.
