На уроке я как бы метался между двумя планетами. Вот я прилетел на планету Школа. Но в следующую минуту уже лечу на собственную крошечную планетку, на которой происходит нечто, чего никому, кроме меня, не понять. Учитель попросил меня почитать вслух, и я даже почти угадал, с какого места начинать, хотя как раз в тот момент совершал межпланетный перелет.
Весь класс словно с цепи сорвался: все перешептывались, вертелись и перекидывались записками. Неудивительно, что никто не следил за тем, что именно я читаю.
После уроков Ада решила меня немного проводить, хотя ей это вовсе не по пути.
— Хочешь, как-нибудь покатаемся на великах? — предложил я.
— А где?
— Может, поедем на пляж?
— Но сейчас вода такая холодная…
— Тогда давай в лес.
— Давай! В лес — запросто!
— Или можно по дороге?
— Тогда давай хотя бы по лесной дороге.
— Но ведь по лесу лучше кататься на специальном велике?
— Ну да, так и есть.
— Тогда, может, просто покатаемся в городе по асфальту?
— Можно и по асфальту.
— Супер!
Прощаясь, она хлопнула ладонью о мою и сказала, что вечером все будет круто.
— Ясное дело, будет круто.
В наушниках звучал голос Брина, и я шагал домой, просматривая по дороге рекомендации по боксу. Завернув за угол возле киоска, я резко затормозил: в окнах моего дома отражались мерцающие синие огоньки, а перед подъездом стояла желтая машина «скорой помощи». Она приезжала сюда и раньше, и каждый раз при виде ее у меня душа в пятки уходила.
Вдруг с бабушкой что-то случилось?
Я выдернул из ушей наушники и побежал к подъезду. Санитары затаскивали в машину носилки. Возле двери стоял Чарли-Подешевле — он отталкивал от носилок какого-то незнакомого дядьку.
— Урод! — кричал дядька. — Не вздумай сдохнуть! Чарли крепко схватил его и оттащил от человека на носилках.
— Ты мне кучу бабок должен, придурок! — он сорвался на хрип, но я уловил в его голосе что-то знакомое, от чего по спине у меня поползли мурашки.
— Не вздумай сдохнуть, Гейр! — не унимался он.
И тут я увидел, кто лежит на носилках. Это был мой Гейр — тот самый, что научил меня кататься на велосипеде. Я и узнал-то его толком лишь недавно, не может же он теперь просто взять и умереть!
— Гони бабки, а потом подыхай сколько влезет! — орал дядька.
Сердце словно подскочило до самого горла. Я поспешил к санитарам, пока те не закрыли двери. На носилках лежал Гейр. Лицо бледное, глаза закрыты, а футболка с надписью «Все сплетни — это правда» порвана в клочки.
— Что с ним? — спросил я.
— Передозировка, — ответил санитар, — это твой родственник?
— Родственник? Нет. Он выживет?
— Не мешай, — он закрыл двери, уселся за руль, и через секунду «скорая» с воем сирен уже катила по улице.
Чарли-Подешевле отпустил орущего дядьку.
— Знаешь что? — дядька повернулся к Чарли. — Мне говорили, что Гейр помер. А он, оказывается, был живой. И по-настоящему, может, помрет только сейчас. Вот невезуха мне.
— Придурок, — сказал Чарли и вошел в подъезд. Я понял, почему голос этого злого дядьки показался мне таким знакомым. Это он думал, что Гейр живет в нашей квартире, и это ему я соврал, сказав, что Гейр умер. Я бросился следом за Чарли.
— Это ты его нашел? — спросил я.
— Нет, этот придурок, — и Чарли кивнул в сторону оставшегося на улице дядьки, — он увидел Гейра и начал его колотить, думал, что так быстрее оживит его. На людей сейчас всем наплевать, главное — деньги.
— Гейр выживет?
— Не знаю. Но эти ребята как раз и кормятся тем, что оживляют таких, как Гейр. И у него это не первый передоз.
— Как по-твоему, кто-нибудь придет в больницу его навестить?
— Ему никакие посетители не нужны, ты уж мне поверь.
Чарли ушел к себе, а я остался стоять на лестнице. На полу валялся шприц с какой-то розоватой жидкостью. Я поднял его и со всего маха шваркнул о стену.
Моя тринадцатая глава
— Во сколько начинается это ваше школьное мероприятие? — спросила бабушка.
— Это летний праздник. И начинается он в шесть, — хрипло ответил я. Хрип этот не похож на тот, что бывает при простуде, а скорее из тех, которые появляются, когда ты чем-то расстроен и немного злишься. Бабушка подошла ко мне и погладила по голове.
— Переживаешь, да?
Отвечать мне не хотелось. Этот новый «я» — честный и прямой — запросто может выложить бабушке намного больше, чем требуется. К тому же я не рассказывал ей о том, что в больницу придет папа. Я надеялся, что он принесет цветы.
— Главное, прийти в больницу ровно к четырем, — сказал я.
— Чтобы успеть потом на твой летний праздник? — спросила бабушка, убирая в шкаф одежду.
— И поэтому тоже. Слушай, бабуль… а ты никогда не пыталась узнать про моего папу?
— Для меня это было неважно. А вот для тебя важно — оно и понятно. Ты все же не забывай, что многие дети растут без отцов, за всю жизнь так ни разу их и не увидев. В наши дни ничего странного в этом нет, и вырастают из таких детей вполне обычные люди.
— Но что, если папа вдруг объявится? Ты бы этому обрадовалась?
— Если он будет хорошим отцом, обрадовалась бы. У твоей мамы дела сейчас не очень, поэтому… да, отец тебе не помешал бы.
В дверь позвонили. Мы с бабушкой переглянулись.
— Ты кого-то ждешь? — тихо спросила она.
Я покачал головой. Бабушка посмотрела в глазок и подозвала меня. Я прильнул к глазку. Стоявшую за дверью женщину я, кажется, видел и раньше, вот только забыл где. Но затем я опустил взгляд и увидел, что рядом с ней стоит кое-кто еще, пониже ростом. И его-то ни с кем не спутаешь. Я так не хотел открывать дверь, что под ложечкой у меня засосало.
— Кто это? — спросила бабушка.
Но вместо ответа я собрался с духом, ухватился за ручку двери и нехотя повернул ее. В следующую секунду я уже смотрел на бесконечно грустное лицо Августа.
— Привет, Август.
— Привет, — ответил Август.
— А вы?.. — спросила его мама, заметив позади меня бабушку.
— Я его бабушка.
— Ясно. А его мама?..
— Она в больнице.
— Понятно. Август хочет вам кое-что сказать.
Август опустил глаза. Этот стоявший передо мной Август был вообще почти не похож на того, которого я встречал каждый день в школе. Мама Августа положила руку сыну на плечо.
