Прививку от семейной жизни Сергей получил, когда на втором курсе женился на Кристине, дочери местного министра коммунального хозяйства, приняв юношеское увлечение за нечто более серьезное. Пухленькая блондинка Кристина умело носила маску мягкой и нежной барышни, легко ранимой и совершенно безобидной, что впечатляло на фоне резких и самоуверенных девиц – дочерей районной элиты. Этакая «девочка-дюймовочка» в окружении властных, раскованных и требовательных подруг. Тихий голос, замедленные движения, манера останавливаться, жалобно поглядывая на спутника, перед любым препятствием, даже если этим препятствием была обыкновенная лужа, не могли не вызывать желания стать защитником, героем, настоящим мужчиной. Да и гормоны проснулись, а тут такие зефирные прелести ненароком из блузки выглядывают. Словом, женился.
Но, «позолота вся сотрется, свиная кожа остается», как говорилось в одной из любимых сказок маленького Сережи, которые читала ему мать – в юности краса и гордость питерского филфака, а до конца своей недолгой жизни – заведующая областной библиотекой. Метаморфоза получившей мужа «дюймовочки» была разительной и мгновенной: буквально на следующий день после свадьбы тем же тихим, но твердым, не допускающим возражений голосом молодому мужу было указано на отведенное ему в семье министра место. Зятю предписывалось никогда не забывать, в какие высшие круги он попал, какие благодеяния ему оказаны и будут оказываться в будущем, и какие кары его ждут в случае непослушания. Прежних друзей надлежало забыть, а мать и деда навещать только по праздникам и в сопровождении законной супруги.
Всегда ценивший шутку Сергей довольно легкомысленно отнесся к этим предупреждениям, расценив их как неудачный розыгрыш. Но привыкшая к полной безнаказанности Кристина обожала наказывать непослушных: она не только не появилась перед шумной студенческой компанией, которую вскоре привел домой Сергей, но и нажаловалась обожавшему ее «папунчику», что муж ее ни в грош не ставит. Местный министр по начальственной привычке собрался устроить разнос «этому молокососу», и был немало удивлен, когда молокосос спокойно сказал, что никому не позволял и не позволит разговаривать с собой в таком тоне и не торопясь вышел из просторного кабинета министра, аккуратно притворив за собой дверь.
Конфликты шли по нарастающей, зефирные прелести выдавались только «за хорошее поведение» и в зависимости от настроения их обладательницы, общих интересов не возникало, и вскоре даже Кристина поняла, что, кроме одинаковых колец и печатей в паспорте, их ничто не связывает. Со временем и скоропалительный брак и развод как-то стерлись из памяти Сергея, хотя осталась стойкая неприязнь к натуральным блондинкам с постоянно влажной кожей, к словам «папунчик» и «денюжка», а также к универсальному восклицанию «вау». Не говоря уже о решимости не попадаться впредь на ту же удочку и никогда больше не жениться. На неизбежный вопрос о женитьбе (и почему люди так озабочены чужим семейным положением?), Сергей неизменно отшучивался, ссылаясь либо на нехватку времени, либо на роковую страсть к красавице БВ (буровой вышке).
Казалось, что с Лизой все было по-другому, и главное отличие заключалось в той легкости, с которой они общались. Лиза развлекала его новостями столичной жизни, превращала в забавные истории случаи из своей галерейной практики, но все как-то ерничая, как-то вскользь. Были ли у нее друзья, Сергей не знал. Если и были, то знакомить его с ними Лиза не спешила. Подхватив Сергея под руку, она словно скользила с ним по льду катка, где царит атмосфера отдыха, и слов не разобрать из-за музыки, смеха, скрежета рассекаемого льда. Сложностей ему хватает и на работе… Может, в отношениях с женщинами так и лучше – по поверхности, на грани фола, в жанре анекдота.
Впрочем, светскую москвичку вряд ли можно было бы назвать несерьезной. У нее была черта, которую особенно ценил Сергей – Лиза всегда держала данное слово и свято соблюдала договоренности , прямо как идеальный партнер по бизнесу. Да и не так много их и было, этих договоренностей. Так что вперед они не заглядывали и планов особых не строили. Так, по крайней мере, ему казалось. Созвонились, встретились, пообщались (нередко весьма тесно), а бывает, и слетают куда-нибудь на три-четыре дня, но потом опять разбегутся до его следующего приезда в столицу
Правда, кой-какие планы имелись. На днях Лизе удалось вынудить его пообещать отправиться с ней в Турцию. Впервые со своими друзьями хотела познакомить. У ее подруги дом на берегу Босфора, красота просто византийская, а по случаю годовщины свадьбы подруга устраивает трехдневный праздник: пикники, маскарады, морские прогулки и вечерние посиделки. Приглашенным предлагалось внести некий вступительный взнос и прибыть точно в назначенное время, облаченными в костюмы середины XVIII века. Желания особого ехать у Сергея не было, да и маскарады он не особо жаловал, но пообещал ведь! Работы, правда, непочатый край, но обстановку сменить не мешало бы.
* * *
Мучительная для любого водителя пробка постепенно сменилась движением. Сергей отложил папку и вызвал по телефону секретаря. – Вера Сергеевна, я буду на месте через четверть часа. Пригласите ко мне юриста. Да-да, Романа Борисовича. Спасибо». – Он с хрустом потянулся и расправил плечи. Вот и задержка на пользу пошла. Обдуманная в пробке формулировка ему показалась удачной. Посмотрим, что скажет наш многоопытный Роман Борисович…
* * *
Двери бесшумного лифта открылись, выпустив в коридор сотрудников Международного центра коммуникаций, направляющихся на обед. Люди спешили, стараясь избежать очередей или занять те немногочисленные столики, которые выставляли в теплое время года на открытой террасе ведомственного кафетерия. Спроектированное известным архитектором 12‑этажное прозрачное здание центра отличалось не только внешней элегантностью, но и высоким уровнем комфорта для работающих там людей: звуконепроницаемые перегородки, прохладный увлажненный воздух, огромные, во всю стену окна, из которых никогда не дуло. Но комфорт комфортом, а что может сравниться с запахом молодой травы, с чириканьем подлетающих к столикам попрошаек-воробьев, с шумом падающей воды из старого фонтанчика в соседнем сквере. Поэтому и Ольга, и ее приятельницы – переводчица Режин и выпускающий редактор Мануэла всегда обедали рано, чтобы подышать воздухом и избежать толкучки, которая приобретала массовый характер при наплыве делегатов многочисленных конференций, регулярно проводимых в помещении Центра.
– Ну что, сегодня мы, кажется, оправдали надежды? – хорошенькая, никогда не унывающая Режин легонько толкнула локтем шедшую рядом Ольгу. – Конечно, шеф не удостоился похвалить нас, ведь в таком случае его восточное сиятельство лицо потеряет! Но – ни слова упрека, ни напоминания о сроках! Сдвинув брови, она состроила гримасу и назидательно проговорила, имитируя безупречный французский выговор шефа лингвистической службы, алжирца по происхождению: – Позволю себе напомнить вам о необходимости неукоснительно соблюдать те сроки, которые…
– Ой, да хватит тебе придираться! – воскликнула Мануэла, напрасно пытаясь вернуть на место поясок, постоянно ползущий вверх на ее весьма приблизительной талии. Образцовая мать семейства, она не могла избавиться от известной назидательности в отношении своих младших приятельниц, невольно перенося на них манеру общения со своими детьми-подростками. – У нас сейчас обеденный перерыв, давайте расслабимся, поговорим о приятно-гастрономическом. Вот я, например, проголодалась, – она вытянула шею и снова потянула поясок вниз, вдохнув носом воздух – Чем это так вкусно пахнет?..
