– Момент нападения? – повторил начальник домоуправления. Осторожно поставил кофейную чашку, с сожалением в нее заглянул: кофе оставалось на глоток. – Знаете, не возьмусь утверждать, товарищ капитан. Кажется, нет.
– Что нет? Не можете сказать? Не видели? Или момент нападения не был зафиксирован камерой наблюдения?
– Кажется, не был зафиксирован. – Начальник домоуправления повертел на столе кофейную чашку. – Да, точно. Не было там ничего.
– Как такое возможно? Камера, что ли, не работала?
– Да вроде работала. Видно было, как девушка на каблуках доковыляла до подъезда и присела.
– Так, стоп! – перебил Окунев. – То есть момент нападения никто не видел? Зато видно, как девушка, с которой говорила Волгина, подошла к подъезду и присела? Так?
– Совершенно верно.
– А как Ольга Волгина подходила, было видно или нет?
– Кажется… Кажется, нет, – испуганно пробормотал начальник и замахал руками. – Вы хотите сказать, что кто-то, а не та девушка?.. И камера была закрыта?
– Возможно. – Георгий встал, поблагодарил за кофе, сделал шаг к двери, но перед уходом еще раз уточнил: – Так кто, вы говорите, живет там на первом этаже?
– Так я же говорил! – возмутился начальник и взялся за книгу регистрации жильцов. – Одна квартира, окнами на улицу, пустует. Выставлена на продажу. Слева от подъезда одинокий мужчина в однокомнатной квартире. Мужчина положительный, средних лет. Часто ездит в командировки. Приносит нам копии командировочных и выписки из приказов по фирме, чтобы мы не начисляли ему платежи. Кстати, он и сейчас, кажется, в Хабаровске. А справа в «двушке» живет Лилия Владимировна Угарова, одинокая несчастная женщина.
– Почему несчастная? – заинтересовался Окунев.
– У нее там какая-то семейная трагедия случилась пару лет назад. Я не уточнял, зачем мне? Платит исправно, не скандалит. Не проблемный жилец, одним словом. Но…
– Но?
– Но после этой трагедии она немного…
Бывший кадровый военный, ныне пенсионер и начальник домоуправления, долго подыскивал нужное слово. Даже в чашку заглянул, как будто кофейная гуща могла подсказать синоним слова «чокнутая». Не вышло. Со вздохом закончил:
– Чокнутая.
– Что, простите? Чокнутая?
– Именно! – Мужчина сложил полные губы в улыбку. – Уж простите меня, но это так.
– А на каком основании такие умозаключения?
– Так на улицу почти не выходит, раз в неделю только в магазин. Как мышка прошмыгнет по двору и снова под замком сидит. И никаких контактов ни с кем. Никаких!
– Скажите, а она могла что-то видеть? Вы как думаете?
– Это вряд ли, – энергично замотал головой начальник. – У нее три окна. Два выходят на улицу, одно – во двор. Но оно всегда зашторено. Мы как-то проводили проверку счетчиков и к ней зашли с четвертой, кажется, попытки. Так у нее… У нее эта комната пустая. Она занимает гостиную, пользуется кухней и всем остальным, а в спальне у нее пусто. Только шторы. Да и были у нее ваши коллеги. Вроде бы были. Безрезультатно. И что ее слова? Раз есть записи с камер?..
Глава 11
– Раз есть записи с камер, чего огород городить, Георгий Михайлович! – весело фыркнул коллега из соседнего отдела, куда Окунева отрядили в помощь личному составу. Отрядили по распоряжению полковника – на него продолжали давить сверху, куда бросился с жалобой господин Гнедых после нападения на невесту. – Подозреваемая задержана. Дает показания.
– Признательные? – уточнил на всякий случай Георгий.
– Пока нет, но это пока. Сам знаешь: пока первый шок от того, что попался, не пройдет, подозреваемый всегда хватается за соломинку. Но мотив у нее стопроцентный, товарищ капитан. Поверь мне, я не вчера работать пришел.
– Что за мотив?
– Ревность, – продолжал улыбаться коллега и звонким щелчком коснулся папки с делом. – Вот здесь все ясно описано со слов ее бывшего любовника.
– А кто у нас любовник? – как будто с интересом спросил Георгий, хотя был уверен, что имя угадал правильно.
Александр – вот как зовут бывшего любовника подозреваемой. Александр Геннадьевич Гнедых.
Ответ не разочаровал.
– Они не так давно расстались, – охотно делился коллега. – Отношения себя изжили. И Гнедых увлекся пострадавшей.
– И когда только они все успевают! – зло хмыкнул Окунев. – Извини, это я так. Мысли вслух. Продолжай, слушаю.
– Так вот, Гнедых сказал, что после развода с женой он и любовницу решил бросить. Решил отдохнуть от серьезных отношений. И тут вдруг встретил одну-единственную.
– Волгину?
– Ага. Случайно, говорит, встретил. В гипермаркете. Толкнул ее тележку с продуктами своей тележкой.
– Как банально, – недоверчиво ухмыльнулся Окунев. – А у него что же, нет домработницы? Сам по магазинам ездит? Туалетную бумагу покупает сам?
– А что он, не человек, что ли, Георгий Михайлович? И ему, представь, как и всем прочим, туалетная бумага требуется.
– Ну да, ну да, – покивал Окунев.
А про себя подумал: «Ни черта не верю в подобную случайную встречу и знакомство! Не верю!»
– Так вот, его бывшая девушка Вероника Мячина, по его словам, тяжело переживала разрыв. Угрожала, рыдала, звонила без конца. Он – ноль реакции, кремень. Тогда она занялась его новой симпатией. Узнала, где Волгина работает, живет. И ничего проще не нашла, как садануть соперницу по голове. Вот бабы, вот народ! Все здесь ясно, товарищ капитан, даже не сомневайся. Со следаками тоже никаких проблем. У них нет вопросов.
– Следователь кто? Галкин?
– Да, Степан Иванович Галкин. Сказал, что дело простое, огород городить нечего.
– Ну да, ну да. Слушай, я могу записи с камер посмотреть?
– Без проблем!
Улыбка на лице коллеги чуть поблекла. И сделалась совсем кислой, когда Окунев попросил позволить побеседовать с подозреваемой.
– Без проблем, конечно. Только не понимаю, зачем тебе это нужно. – Коллега даже сделал попытку обидеться. – Не доверяешь?
– Боже упаси! Не в этом дело, извини, лейтенант. Просто Волгина у меня проходит важным свидетелем сразу по двум убийствам. И нападение на нее, сам понимаешь… – Окунев уже пересел к монитору и нетерпеливо щелкал мышкой, перематывал кадры видеозаписи.
– Да? Надо же, а я и не знал. Тогда, конечно, товарищ капитан, тогда да. Хотя… – Он снова пощелкал пальцами по папке с делом, поднялся и неуверенно проговорил, прежде чем выйти из кабинета: – Там же вроде никого, кроме Вероники Мячиной, не было.
На записях – да, не было. Как вымерли все в тот момент, когда кто-то подкрался к Ольге и жахнул ее по затылку. Никого, кроме самой Ольги и Вероники Мячиной, неуклюже топающей за ней следом после того, как они о чем-то поговорили. Камера наблюдения, установленная над входом в подъезд, почему-то не зафиксировала момент, когда сама Ольга приближается к двери. И момент нападения тоже. Запись обрывалась на несколько минут и шла уже с того места, как к подъезду подошла Мячина и присела. Надо полагать, над упавшей на снег Ольгой.
