– Этого не было, Георгий! – прошептала Оля и вдруг отдернула руки, роняя поделку на пол.
– Чего не было? – не понял он, поднял ее детскую поделку, всмотрелся.
– Орехов в коробе не было!
– Видишь, какая белочка молодец, натаскала! – попытался он пошутить, но тут же наткнулся на ее округлившиеся от непонятного ужаса глаза и замолчал. – Что, Оля?!
– Орехи… Достань их, Георгий! – почему-то шепотом попросила она.
Он достал.
– Сними скорлупку! – снова шепотом произнесла Оля.
– А орешки не простые, все скорлупки золотые, – дурашливо декламируя, полез он под пластиковый колпак. – Ядра – чистый…
И запнулся. И замолчал. Оля закончила за него:
– Ядра – чистый бриллиант, товарищ капитан! Отец! Господи, это он придумал спрятать свои камни здесь. Какой ужас…
Потом они очищали бриллианты чистейшей воды от пластилинового саркофага, складывая их на бархатную тряпочку. А потом два дня молчали. Оля молчала, потому что не знала, какое принять решение. Георгий молчал, потому что не знал, какое решение примет Оля. Он не мог ее заставить, но очень хотел, чтобы она поступила правильно.
А потом – на третий день – камни исчезли вместе с бархатной тряпочкой. И Оли не было полдня. Он весь извелся и звонить ей боялся. А вдруг…
Вдруг она сбежала от него, став баснословно богатой?! Глупые гадкие мысли, и Оли они недостойны, но из головы не шли.
– Ну какой же ты, капитан… – покачала она головой, крепко целуя его поздно вечером. – Смешной! Нужны мне эти камни, как же! На них столько крови! Я от них избавилась.
– Ты их выбросила? – удивился он.
– Нет, не выбросила, конечно. Продала! Алла Ивановна помогла через одного знакомого ювелира их пристроить. Тайно! А деньги мы с ней вместе оттащили в банк и перечислили на счет детской онкологической больницы. Тайно!
– Ух ты! – Он замотал головой. С облегчением заулыбался. – Здорово! Лучше не придумаешь, Оленька! Как это тебе в голову такое пришло!
– Просто я долго думала. Стояла перед выбором. Не знала, как правильно поступить. Отнести и сдать в полицию? Снова начнутся вопросы, расследования. Неизвестно, чем закончится! Вдруг в ком-то проснется алчный интерес, и тогда все заново… О том, чтобы оставить себе, и речи не могло быть. Это страшно, кощунственно и безнравственно, наконец. На этих бриллиантах так много крови, так много загубленных судеб. Пусть уже остановится это зло. Пусть будут спасены чьи-то жизни.
