Адекватная реакция и проецирование геоэкономической силы требуют свежего взгляда на внешнюю политику Америки и политику в сфере национальной безопасности, на привычку концентрироваться на традиционном военном подходе; отсюда задача перераспределения нашего далеко не беспредельного дипломатического влияния и необходимость должным образом организовать расходование времени и сил нашего руководства. Это означает, что следует уделять больше внимания театрам геоэкономических действий, в особенности Азиатско-Тихоокеанскому региону. Кроме того, должна присутствовать готовность к занятию жесткой позиции в отношении международного экономического принуждения и отказа от экономических нормативов, в том числе со стороны Китая и России.
Наконец наделение внешней политики США геоэкономической логикой требует пересмотра наших теснейших силовых альянсов в эпоху геоэкономики. Особенно это касается Европы и азиатских союзников Америки. Соглашения наподобие ТТП и ТТИП, безусловно, служат укреплению экономик Европы и Азии, дружественных США, и делают сильнее американских союзников и партнеров, посему они могут считаться позитивными геополитическими шагами. Но внутренней экономической мощи недостаточно. Добиться от этих альянсов геоэкономической эффективности наряду с эффективностью военной, каковую они обеспечивали последние семьдесят лет, весьма непросто, однако нет иного пути получить геополитические выгоды от применения подобных экономических инструментов.
Трансатлантический и азиатский альянсы специально разрабатывались под углом военно-политического реагирования на угрозы безопасности. Когда российское геоэкономическое принуждение и фактическая военная интервенция на Украине стали неоспоримым фактом, обнаружилось, что при столкновении с угрозами геоэкономического характера или в обстоятельствах, побуждающих применить геоэкономические методы, Соединенные Штаты и ЕС, как правило, лишь бессильно разводят руками, и это бессилие наблюдает весь мир. Как отмечалось ранее, почему понадобилось оказывать колоссальное политическое давление на Францию, дабы та приостановила поставки вооружений в Россию в разгар скандала вокруг Крыма? И почему пришлось давить на Германию и Соединенное Королевство ради введения санкций, хотя кризис угрожал, казалось бы, безопасности Европы, а не США? Хуже того, Вашингтон был вынужден рассматривать вопрос о введении санкций против России на основе допущения, что любые потери американских компаний почти наверняка обернутся неожиданной прибылью для французских, британских и немецких фирм.
Если коротко, любые сколько-нибудь серьезные попытки творцов внешней политики США вернуть геоэкономике достойное место в арсенале американской дипломатии должны предусматривать вовлечение наших союзников в открытую и содержательную дискуссию. Американским чиновникам следует оставлять геоэкономике больше пространства в этих союзнических отношениях и донести до наших ближайших союзников тот факт, что, по мнению Вашингтона, нынешняя геоэкономика подразумевает ответы на геоэкономическое принуждение всякий раз, когда таковое случается, и разработку способов (вместе с союзниками) применения геоэкономических инструментов для решения геополитических задач Запада, а также сотрудничество с партнерами в деле восстановления авторитета геоэкономики как элемента западной стратегии.
Урок 3
Большинство важнейших геополитических вызовов США составляют случаи, когда государства (нередко развивающиеся страны) используют геоэкономику в качестве основного международного инструмента
Понимание сути того, что делается, как правило, повышает шансы на итоговый успех. Обозревая глобальный ландшафт, мы видим, что геоэкономика сегодня, как говорится, на марше. Россия, Китай и страны Персидского залива активно используют геоэкономические методы, а Индия демонстрирует подобные намерения, и геоэкономическое измерение внешней политики приобретает отчетливые очертания для большей части населения мира. С точки зрения наиболее насущных задач внешней политики США и их союзников геоэкономика выступает важнейшим фактором. Будь то возрастающая уверенность и все более агрессивная тактика Китая и России или стремление стран Персидского залива добиться влияния в своем неспокойном регионе, эти примеры при всем их различии обладают минимум одной общей характеристикой. Налицо использование инструментов либеральной экономики и управления финансами ради давления на другие государства, категорически вопреки тем принципам и «наставлениям», которые существовали издавна. Осознание этого факта, в свою очередь, должно побудить Америку к пересмотру ряда собственных основных внешнеполитических установок. Также необходимо осознать новые проблемы политики и определить новые «границы терпения».
Прежде всего, это означает, что нужно тратить больше дипломатической энергии и политического капитала на решение вопросов, лежащих в основе этой переоценки геоэкономических инструментов (кибербезопасность, экономический шпионаж и государственный капитализм). Еще нужно по-новому взглянуть на большинство указанных инструментов самостоятельно, избавиться от некоторых либеральных (или неоклассических) экономических иллюзий, утративших былую актуальность. Было бы полезно, используй Россия и Китай Всемирную торговую организацию и Международный валютный фонд в качестве рутинных элементов своей геополитики? Конечно. Но реальность отличается, и чем дольше американские политики будут воспринимать эти институты в соответствии с первоначальным замыслом, а не в их нынешнем состоянии, тем сложнее будет отслеживать и карать злоупотребления. То же самое справедливо для инструментов и институтов денежно-кредитной политики и суверенного долга, закупок, инвестиций и новых форм протекционизма, которые могут служить двойной цели, то есть применяться для геоэкономического принуждения.
Правительству США также потребуется обновить свои «границы терпения». Упомянутые международные экономические институты создавались для порождения «гравитационного поля», которое побуждало бы страны к устойчивому движению по пути реформ; как таковые, они являются механизмами реализации широко распространенного убеждения в том, что иностранные инвестиции изменят Китай и Россию сильнее, чем Китай и Россия способны изменить мировой рынок
[1025]. При достаточном времени, стабильном экономическом росте и постоянном притоке капитала в США и Европу, гласят доводы, Китай и страны Персидского залива неизбежно окупят эти инвестиции. Государственных инвесторов сменят частные, нелиберальные режимы сменятся на либеральные. (Даже в случае с Россией стремление поскорее интегрировать Москву в глобальную экономику отчасти диктовалось желанием использовать экономические взаимосвязи для сдерживания агрессии. Как доказали события на Украине, Кремль обнаружил, что ситуацию можно перевернуть, тем самым усилив необходимость для Запада наращивать потенциал борьбы с дезинформацией и отслеживать действия прокремлевских агентов влияния
[1026].) Но подобный «птолемеевский» взгляд на рыночные отношения требует наличия куда более привлекательных мировых экономических институтов, нежели те, какими мир располагает в настоящее время.
