– А вы что молчите? – этот вопрос был адресован уже директору ЦРУ.
– Если быть откровенными, то это крупнейшие одномоментные потери среди спецчастей со времён Второй Мировой войны, – разведчик не преминул подколоть предыдущего отвечавшего. Пусть не мнит себя самым большим ковбоем в городе! Мол, всё и сами сделать можем… ага, смогли!
– Конкретнее!
– В десанте принимали участие более тридцати моторных лодок, доставивших на берег около трехсот человек со штатным вооружением. Некоторые лодки успели сделать по два рейса. Боюсь ошибиться в подсчетах, но приблизительно четыреста человек высадить всё же успели. Плюс – три плавбатареи с системами залпового огня. Назад пока не вернулся никто. Если я и допустил какие-то неточности, то мои коллеги всегда смогут меня поправить… – пожал плечами цэрэушник.
Президент бросила взгляд на шефа военного ведомства, и тот понял, что нужно отвечать. Здесь и сейчас – и максимально достоверно.
– Предварительно… наши потери могут составить свыше пятисот человек. Это если не считать погибшими группы разведки, которые высадились в других местах. Если приплюсовать ещё и их – тогда чуть менее шестисот.
Хиллари Клинтон перестала ходить по кабинету и опустилась в кресло, схватившись руками за виски.
– Боже мой… шестьсот человек… и как мы сможем это объяснить избирателям? Вы уверены?
– Связи с ними нет с самого утра. Боюсь, там попросту некому отвечать, мэм…
– Что ещё?
– Русские затребовали туда вертолет – срочно. Для вывоза спецгруза и сопровождающих лиц, – ответствовал директор ЦРУ.
– Какой ещё спецгруз?
– Мы полагаем… – цэрэушник бросил быстрый взгляд на представителя РУМО
20, который пока не включился в беседу, – что это могут быть захваченные в плен военнослужащие и те самые предохранительные чеки, фото которых нам передали русские.
– Если ещё и они начнут говорить… – покачал головою представитель АНБ
21, – то я боюсь даже представить себе последствия. А они начнут – или я не знаю русских! Россия спешно приводит в готовность воинские части по всей стране. Наши системы фиксируют резко возросший объём обмена информацией – по всем каналам. Это подготовка к войне, госпожа президент, другого объяснения у нас нет.
– А всё вы! – ткнула пальцем в министра обороны Клинтон. – Вы же говорили, что всё расписано, как по нотам! Я правильно передаю ваши слова, генерал? Или теперь уже мы все должны отдуваться за ваши промахи? Сомневаюсь, чтобы русский президент поверил в то, что я ему рассказала об украденных фугасах. Этот хитрый азиат промолчал, да… но тогда у него на руках ещё не имелось козырей в виде захваченных пленных. Что он скажет, когда получит их признания? Не можем же мы объявить дезертирами или отставниками сразу шестьсот человек?! Кто в это поверит?!
– Фугас взорвётся через полтора часа… – посмотрел на часы министр обороны. – После этого там некого будет опознавать. Да и некому.
– А русский вертолёт? – поинтересовался директор ЦРУ.
– Он сядет примерно через тридцать минут, – подал, наконец, реплику генерал из РУМО. – Десять-пятнадцать минут погрузка – и взлет. Фугас его не достанет.
– Значит, пусть его достанет что-то другое! – отрезала Хиллари. – У вас, что, джентльмены, нет никаких других способов?! Кто, как не вы, уверяли меня в том, что всё продумано и тщательно спланировано? Учтены все возможные варианты развития событий – это чьи слова? Мы не можем дать в руки русских такие доводы против нас!
Телефонный звонок по защищённой линии
– Джойс у аппарата.
– Здравствуйте, Норман.
– Добрый день, сэр.
– Не очень-то он добрый, откровенно говоря… Но – к делу. Вы в курсе передвижений вертолета?
– Мы его отслеживаем, сэр.
– Какие меры вами предприняты?
– В воздух готов подняться истребитель. Как только вертолёт ляжет на обратный курс – он будет сбит. Самолёт не будет заходить в воздушное пространство России, ракеты достанут его и так.
– Понятно. Как это будет объяснено прессе?
– Кратковременное помутнение рассудка пилота, вызванное приёмом наркотических средств. Сразу же после посадки он застрелится, осознав, что сотворил. В крови найдут следы наркотика.
– Пилот-наркоман… Хм…
– Это не наш пилот, сэр. И истребитель тоже принадлежит ВВС другого государства. Мы не можем отвечать ещё и за них.
– Другие варианты есть?
– При всём уважении, сэр, нет. Этот – единственный. Запуск ракет ПВО будет немедленно зафиксирован русскими, такой факт не скрыть. И никаких внятных объяснений такому запуску я предоставить, к сожалению, не смогу. В запуске ракеты участвует не один человек, всех наркоманами не объявишь… А вариант с самолётом нами подготовлен достаточно давно.
– Что ж, пусть самолет взлетит…
* * *
Шедший вдоль берега озера вертолёт нёс на борту различное оборудование и медпрепараты для устранения последствий ядерного взрыва. Оставалось немного времени до сработки фугаса, и командование приняло решение – рискнуть! Тем более что нашлись добровольцы, готовые выполнить такое задание.
Расчёт командования был прост. Скорость передвижения группы, поставившей заряд, – плюс время, потребное ей для форсирования озера и отхода от него на безопасное расстояние, – всё это давало в сумме два-три часа. Можно успеть!
А спецгруз… Это раненые, среди которых имелись весьма тяжёлые. И в условиях артсклада им невозможно было оказать должную помощь. Поэтому на борту вертолета находились медики, которые должны были сопровождать раненых на обратном пути. Не все, часть народа оставалась в бункере. Специалисты в области радиационной защиты там сейчас требовались в первую очередь!
Ибо вывезти оттуда всех – задача крайне трудная. Старый артсклад вполне мог выдержать подрыв не самого мощного фугаса. Выдержать – и защитить людей, которые там находились. А уж минимизировать последствия взрыва – это задача медиков, которые сейчас сидели на ящиках в салоне вертолёта.
Едва винтокрылая машина зависла в воздухе, выбирая место для приземления, как из ворот бункера выбежали люди. Бросок – и потянулись по ветру струйки сигнальных дымов, указывая направление ветра.
И вот – касание!
Пилот не стал заглушать двигатель, и мощные лопасти продолжали молотить воздух. А к вертолёту потянулась цепочка встречающих. Груз не заносили внутрь – потом! Ящики и коробки попросту сбрасывали на землю. Несколько минут – и салон опустел. И тогда из ворот артсклада появились носилки с ранеными. Всех, к сожалению, погрузить не удалось – только самых тяжёлых. Но и то везение немыслимое! В сложившихся-то условиях…
