— Когда лапал. И это при живой-то невесте!
— При сбежавшей, — напомнила соседка, — ты сбежала.
— Это не меняет того факта, что невеста у него все же есть. А он посторонних девиц замуж зовет.
— Но ты же не посторонняя, — заметила Миранна.
— Но он же об этом не знает? Он же думает, что я…
— Он думает, что ты дочь купца, — перебила меня орчанка, — и прямо предложил твою кандидатуру своему отцу.
— Но, может, все-таки не меня, — не сдавалась я и пыталась стоять на своем. В конце концов, мне почему-то казалось, что если бы я ему нравилась, он не стал бы вести себя со мной так, как вел.
— Сень, он кроме тебя в последнее время ни с какими купеческими дочками замечен не был. Делай выводы.
— Не хочу, — прошептала я, холодея. Меня возможная перспектива быть объектом нежным зломордовских чувств совсем не вдохновляла. Это рушило все мои планы, потому верить в страшное я не хотела и хваталась за последнюю соломинку:
— И вообще, кто так предложение понравившейся девушке делает? Никакой романтики. А значит, он это просто так сделал. Чтобы я не сопротивлялась.
— Нет, Сень, ты все-таки немножко дура, — вынесла приговор соседка.
— Ты вообще на чьей стороне?
— На своей. И я на своей стороне очень хочу спать. Так что кыш.
— А не получится, — злорадно отозвалась я, — у меня кровать мокрая.
Молча уставившись на меня, Миранна ждала объяснений. Пришлось объяснять:
— Мне кошмар снился. Асвер меня будил.
— Так. — Присев на стул у окна, Мира выжидающе посмотрела на меня и коротко велела: — Рассказывай.
Ну я и рассказала. Все. Спать мне уже все равно не хотелось. После таких-то потрясений.
ГЛАВА 14
Опасалась Миранна зря. Асвер весь день где-то пропадал и зажимать меня по углам не пытался.
Зато вечером пришел опять. Открыл дверь, зашел, как к себе в комнату, и тут же был послан.
— Сегодня можешь спать у себя: я за ней пригляжу, — с порога завернула его Мира.
Я радостно закивала, невзначай закрывая телом стол. Не выдержав, еще днем, после непродолжительной борьбы с собой и стребованного с орчанки обещания приглядывать за мной ночью я надела камушек и теперь переживала лишь по одному поводу. Страшно было даже представить, какую головомойку устроит мне зломордый, если узнает, что я его ослушалась.
— Но… — бросив на меня взгляд, он уже хотел было возразить. Соседка не позволила:
— Ты выглядишь очень уставшим. Не сомневаюсь, что тебе нужно хорошенько выспаться, а Сенья со своими кошмарами…
— Я как-нибудь это переживу, — хмуро пообещал он.
— Я не переживу! Еще одного душа среди ночи я точно не переживу! — встряла в разговор я и уверенно вытолкала зломордого из комнаты. Асвер не сопротивлялся, только смотрел на меня так, словно я его предала. Может быть, мне даже стало бы стыдно, вот только беда: я слишком хорошо помнила, как он меня нагло лапал прошлой ночью. И сорочку непотребную я ему еще не простила.
И совесть моя молчала.
Зря, конечно, я его вытолкала. Быть может, окажись Асвер в комнате, я бы не очнулась в печально знакомом подземном ходе у подножия высокой каменной лестницы.
В себя пришла уже на полу и не сразу поняла, что происходит. Подвернутая нога болела, а отбитые бока ныли, уверенные в том, что лучше бы их мяли наглые зломордовские руки. Это хотя бы приятно. Отбиваться о жесткие холодные ступени было совсем неприятно.
Как именно я здесь оказалась, почему упала и преодолела спуск не совсем стандартным образом, я не знала.
Обняв себя за плечи, выдохнула в темноту облачко пара и попыталась встать. Подвернутая нога отозвалась острой болью, а тело, которое уже утром обещало порадовать меня разнообразием всех оттенков синего и фиолетового, протестующие заныло. Охнув, я медленно осела на пол, решив немного отдохнуть. Переждать. Дать себе время собраться с силами. Если очень повезет, меня даже спасать придут. И тогда не придется самой в комнату возвращаться.
Время шло, я окончательно замерзала, тело совсем задеревенело, нога опухла, а меня все еще никто не нашел.
— Конец тебе, Мирочка, придет, когда я до комнаты доползу, — решила я, заползая на первую ступень. Сидеть и ждать дальше уже не было никаких сил. Спасать меня не спешили — пришлось спасаться самой.
Легкое касание поискового заклинания почувствовала, уже преодолев половину подъема, но решила не останавливаться. В спасителей своих я уже не верила и продолжала спасать себя самостоятельно.
Когда по ступеням застучали шаги и послышался знакомый голос, я, недолго думая, поползла вниз. Просто камушек так и болтался на моей шее, а сверху ругался Асвер. И что-то мне подсказывало, он будет совсем не рад узнать, что я его ослушалась.
Сползала я значительно медленнее, чем спускался зломордый. Сбежать не удалось.
Первым я увидела светлячок. Потом послышалось тихое и очень угрожающее:
— Конец тебе, ведьма.
Следом в круг света ступил Асвер, сжимавший в кулаке мою ночнушку. С зайчиками. И соседки на этот раз с ним не было.
— А Мира где? — Это единственное, что волновало меня на данный момент. В присутствии орчанки мне было бы не так страшно.
— Следит за дверью. Когда мы бросились тебя искать, чуть не наткнулись на директора. Неспокойный он, прямо как ты. Вместо того чтобы дома спать, по академии носится, — раздраженно ответил он, спустился ко мне, присел рядом и хмуро спросил: — Ну и что мне с тобой делать?
— А донеси меня до комнаты, пожалуйста. Я ногу подвернула, сама не дойду.
Мы вместе посмотрели на предавшую меня конечность. Лично я насмотрелась быстро и, подняв глаза на Асвера, нервно хихикнула. Он продолжал рассматривать мою ногу. Очень задумчиво, я бы даже сказала, с гастрономическим интересом. Стало не по себе.
— Что-то не так?
— Ничего, — ответили мне почему-то шепотом, поднимая глаза. Такой голодный взгляд я видела только однажды, когда случайно заперла бабушкину кошку в спальне и вспомнила о ней только вечером перед ужином. Тогда она, стоило мне только дверь открыть, прямой наводкой бросилась на кухню. Я, разумеется, за ней. А там, в царстве кастрюлек и поварешек, она с несчастным видом, голодными глазами глядела на рыбу, которую как раз разделывали на кухонном столе. Что примечательно, к своей миске с едой эта нахалка даже не подошла. Вот и сейчас, глядя в темные некромантские гляделки, я на мгновение почувствовала себя едой.
— Тогда не нужно на меня так смотреть, пожалуйста. Я несъедобная.
Асвер моргнул, посмотрел на меня осмысленно и усмехнулся, устало растерев лицо ладонью:
