— Ну, доменная печь… — медленно начал Женька. — Доменная печь, — повторил он, — это такая большая печь.
Тут он выдержал краткую паузу и, заискивающе глядя в глаза нервной химичке, доверительно сообщил:
— Знаете, Алевтина Борисовна, по-моему, это очень большая печь.
По классу пронесся сдавленный стон.
— Я знаю, Васильев, что это большая печь, — сухо отозвалась Алевтина Борисовна. — Но мне бы очень хотелось узнать о тебя, как она устроена.
— Устроена… устроена… устроена..- три раза подряд повторил Женька.
— Колошник, — одними губами произнесла Катя.
Женька едва заметно кивнул.
— Знаете, Алевтина Борисовна, там ест одна такая галошница! — очень громко очень отчетливо произнес он. — Галошница! — повторил Женька. И чуть тише добавил: — А еще там есть распорки.
— Какие распорки? — закричала Алевтина Борисовна.
— Не знаю, — почел за лучшее капитулировать Женька. — Могу еще рассказать про дырки в цилиндре.
— Не стоит, Васильев, — язвительно произнесла Алевтина Борисовна. — Садись. Два.
— Алевтина Борисовна! — заканючил Женька. — Не надо два! Я вообще-то хорошо учил. Спросите меня еще что-нибудь.
Химичка задумалась. Посвящать еще один урок Женьке ей совсем не улыбалось. Оставаться с ним после занятий, чтобы он исправлял двойку, Алевтина Борисовна тем более не желала. Поэтому она приняла решение:
— Хорошо. Ответишь, поставлю тройку. Что образуется при сгорании метана?
Едва услыхав вопрос, Лешка радостно закивал головой. Мол, в шпаргалке эта формула есть. Женька сунул руку за пазуху. Однако, пока он мучился над проблемой устройства, доменной печи, резинки куда-то окончательно исчезли. Женька, изогнувшись вопросительным знаком, начал шарить под пиджаком. — Опять ты чешешься? — заметила его странные телодвижения Алевтина Борисовна.
В этот момент Женька нащупал одну из резинок. Шпаргалка выехала в ладонь. Мальчик украдкой заглянул в нее. Но там оказались свойства содей угольной кислоты.
— Васильев. Я жду, — поторопила химичка.
— Я знаю, Алевтина Борисовна, — пылко заверил тот — Сейчас отвечу. Подождите еще секундочку.
Он вновь принялся лихорадочно шарить под пиджаком. «Куда же эта перемотка девалась?»-в панике думал он.
— Не чешись! — прикрикнула Алевтина Борисовна. — Ахметов, твой клещ, по-моему, все-таки заразный.
— Он не мой. Он папин, — немедленно вступил в спор Марат.
— Какая разница, — опять почесала ладонь Алевтина Борисовна. — Все равно тебе надо в больницу.
Тут Женька нашел резинку перемотки. Сперва он почувствовал, как у него на руке начало что-то крутиться. Затем раздался треск. Химичка, заподозрив неладное, направилась к мальчику.
— Сейчас, Алевтина Борисовна. Сейчас, — в отчаянии твердил тот.
— Ну-ка что у тебя там с рукой? — приблизилась к нему вплотную учительница.
Женька уже совершенно потерял голову. Не понимая, что делает, он простер руку к химичке, одновременно потянув сразу за все резники. Раздался громкий хруст, свернутый рулончик пашковских шпаргалок выстрелил прямо в лоб Алевтине Борис
— Бандит! Убийца! — заверещала весь класс.
Затем, подхватив с пола пашковские шпаргалки, вылетела из класса.
Класс онемел. Все смотрели на Женьку. Тот с отрешенным видом вытряхивал из рукава обломки пашковского агрегата.
— Ну ты даешь! — первым пришел Марат Ахметов. — Выстрел прямо в яблочко?
— Тебе только с техникой обращаться осуждающе поглядел Пашков на Женьку.
— Говорил же, что ничего хорошего не получится, — назидательно произнес Темыч.
Женька только рукой махнул и направился к себе за парту.
Глава III
У ВЕРЫ АНДРЕЕВНЫ
Едва Женька уселся за парту, в класс влетела взъерошенная Алевтина Борисовна. Она была не одна. С ней вместе пришли директор школы ил Петрович и его верный заместитель по хозяйственной части Арсений Владимирович.
— Что тут произошло? — строго оглядел бурное содружество девятого «В» директор.
— Произошло покушение на жизнь преподавателя! — непрестанно одергивая вниз рукава платья, воскликнула химичка.
— Ну покушение — это уж слишком сильно сказано, — оценивающе вертел в руках рулончик пашковских шпаргалок Арсений Владимирович. — Таким оружием, Алевтина Борисовна, даже мышку не убьешь.
Арсений Владимирович когда-то был кадровым офицером и командовал то ли полком, то ли ротой. Поэтому уж в чем, в чем, а в оружии разбирался отлично.
— Не смейте при мне говорить о мышах! — взвизгнула Алевтина Борисовна.
— Арсений Борисович! — с осуждением покачал головой директор. — Ты же знаешь…
— Извини, Петрович, запамятовал, — смутился доблестный заместитель. Он только сейчас вспомнил, что мышей Алевтина Борисовна боится еще сильнее, чем тараканов.
— И вообще, как это не убьешь! — продолжала возмущаться учительница. — Когда этот варвар выстрелил, у меня прямо искры из глаз посыпались!
— Искры — это еще несмертельно, — вырвалось у Арсения Владимировича.
— Кому как! — с негодованием воззрилась на него химичка.
— Арсений Владимирович, — был вынужден снова вмешаться директор.
— Может, Петрович» я вообще пойду*? — осведомился с надеждою тот. — Ты же меня пригласил самострел освидетельствовать на предмет опасности для жизни. А тут вон только какие-то железяки валяются.
И он указал пальцем на пол, где продолжали лежать обломки «шпаргалочного агрегата».
— Самострела не было, — тут же заверил директора Женька.
— А что было? — пристально посмотрел на него Михаил Петрович.
— Ну это… такое, — замялся Женька.
— Он меня специально убить хотел! — настаивала на Своей версии Алевтина Борисовна. — Я в «Московском комсомольце» недавно статью о таком читала. Ученик застрелил в Тамбове учителя алгебры, чтобы не исправлять двойку. У нас с Васильевым совершенно аналогичный случай.
— Я что, по-вашему, киллер? — вскочил на ноги Женька.
— У нас в классе киллеров нет! — немедленно вступился за него Марат Ахметов.
— Мы вообще мирные люди! — подхватил Мишка Сидоров.
Бурное содружество девятого «В» никогда не давало в обиду своих. То есть локальные конфликты между отдельными личностями, разумеется, возникали. Однако перед лицом внешнего врага этот прославленный на всю школу коллектив превращался в несокрушимый монолит.
— Тихо! — прикрикнул директор.
— Отставить! — командирским голосом грянул Арсений Владимирович.
