С улицы послышался чей-то перепуганный возглас «ой!», а затем – быстро удаляющийся топот.
Когда в дверь постучали снова, я уже было восхитилась чьей-то смелостью. Алиса подняла брови и процитировала:
– Безумству храбрых поем мы песню.
Но на щедрое предложение Вархара: «Кому тут еще жить надоело? Заходите, помогу с вашей маленькой проблемой!» – ответили голосом Гвенда:
– Позвольте, я вас поблагодарю?
– Позволяю! – гаркнул Эйдигер и ввалился в дверь, толкая перед собой ошарашенного Гвенда.
– Вот! Мается перед завтрашним. Переживает, – кивнул на проректора Мастгури. – Предлагаю помочь. Как считаешь?
Он подмигнул Вархару, и проректор испуганно попятился. Кажется, запоздало смекнул, что идея отблагодарить скандров была не слишком-то разумной.
Как же поздно он спохватился!
Эйдигер приобнял Гвенда за плечи, да так, что тот скривился и даже слегка присел, и повел к столу.
Мы с Алисой еще не понимали, что за шоу предстоит. Зато Слася сверкала глазами, полными поистине варварского задора, и улыбкой, достойной звания мрагулки.
– Карты? – предложил Вархару Эйдигер, расплылся в улыбке людоеда племени мумбо-юмбо и нарочито ласково произнес в сторону Гвенда: – Поверь, тебе понравится.
Проректор испустил душераздирающий вздох и обреченно сел в кресло, заботливо придвинутое ему Мастгури. Кажется, Гвенд, как и мы, отлично понимал: если варвары столь обходительны, ничего хорошего не жди.
Вархар кивнул, и на кухонный стол легла самая удивительная колода, что я когда-либо видела. А видела я всякие карты, и эротические в том числе. Но скандры были бы не скандрами, если бы и тут не перещеголяли все остальные расы – что волшебные, что обычные.
Вместо дам с белых пластиковых прямоугольников размером с мою ладонь смотрели… мужчины-сальфы. Да-да, абсолютно все дамы на самом деле никакими дамами не были. Об этом свидетельствовало все – фигуры, лица и одежда – электрически яркие брючные костюмы.
Название карт говорило само за себя: «баба с красным сердцем», «баба с черным сердцем», «баба с бубном», «баба с крестом».
С пластиковых прямоугольников королей и тузов скалились акульими улыбками скандры с мрагулами. Роли вальтов исполняли истлы со смешными кошачьими ушками и хвостами, похожие на героев аниме.
На Гвенда карты произвели не меньшее впечатление, чем на нас с Алисой. Сестра дважды перебрала колоду, давясь от смеха. Проректор тяжко вздохнул, проворчал себе под нос что-то про уже давно не смешную шутку. Но под перекрестными взглядами скандров окончательно затих.
– Играем в Драгара! То есть в дурака, который вздумал отбить у меня Ольгу, – хохотнул Вархар. Эйдигер вторил ему, Слася тоже. Мы с Алисой, как ни крепились, все же расхохотались. Гвенд испустил очередной душераздирающий вздох. В последнее время они удавались ему все лучше и лучше. Не подготовленный скандрами зритель мог даже пустить слезу.
– Ты это, пока взбодрись, перемешай колоду, – нарочито мягко попросил Гвенда Вархар, встал и шлепнул его по спине. Проректор клюнул носом в карты. Эйдигер растянул губы в улыбке саблезубого тигра перед добычей:
– Оригинальный способ тасовать карты, но на то ты и сальф!
В его устах последнее слово прозвучало как самое страшное оскорбление. Но Гвенд выдержал и это, понимая, что лучше уже не будет. А вот хуже…
Вархар загадочно сообщил нам с Алисой:
– Мы с Эйдигером на минутку. Сейчас придем.
И скандры исчезли в спальне. Оттуда донесся оглушительный гогот, и все затихло. Когда спустя несколько минут скандры вернулись, я едва сдержала изумленный возглас. Алиса удивленно округлила глаза и заулыбалась. Слася показала скандрам большой палец. Демонстративно потрясла перед всеми рукой, на которой неведомым образом появилось штук двадцать колец – по два на палец.
Уши Вархара и Эйдигера сплошь покрывали клипсы. Небольшие, черные бусинки, но сам факт! На шее у каждого висело по дюжине ожерелий из таких же бусинок, а руки оказались унизаны браслетами аж до самых локтей.
Гвенд нервно икнул, весь как-то сник и озвучил догадку:
– Играем на раздевание?
– А ка-ак же! – оскалился Эйдигер.
– Мгу! – ласково закивал Вархар.
– Ты не психуй! Сдавай! – и мой варвар снова хлопнул проректора по спине.
Гвенд уже даже не пикнул, клюнув носом в колоду. Медленно взял ее, словно бомбу с часовым механизмом, с трагичным выражением лица перемешал и раздал.
Не прошло и пары часов, как Гвенд сидел в одних брюках, а Вархар с Эйдигером – в полном облачении, плюс по паре клипсов на ушах. Остальные их украшения благополучно перекочевали в мусорное ведро.
Что самое интересное – ни Вархар, ни Эйдигер ни разу не остались в Драгарах. Они снимали бижутерию за меня и Алису.
Признаться честно, в карточные игры мне не везло хронически. А считать – кто сколько чего взял, сбросил и что осталось в колоде, не выходило совершенно. Алисе фамильное карточное невезение досталось тоже. Она проигрывала еще чаще, чем я.
– Настоящие мужчины всегда оплачивают долги своих женщин! – громогласно объявлял Вархар всякий раз, когда я оставалась дурочкой.
– Настоящие Мастгури никогда не позволят женщине раздеться прежде, чем разденутся сами! – торжественно восклицал Эйдигер, стоило проиграть Алисе.
После этого ведро пополнялось бижутерией.
Что характерно, ни мне, ни сестре и в голову не пришло возражать. Было весело и приятно, что скандры защищали нас даже в таких мелочах.
– Ну ладно, вы за женщин… Хотя это… хм… не совсем честно… Но почему я должен снять рубашку, а вы – только клипсы? – возмутился поначалу Гвенд.
Вархар зыркнул на него так, что проректор втянул голову в плечи и принялся судорожно расстегивать упомянутый предмет одежды.
– Ничего ты не понимаешь! – заявил Эйдигер. – Снять клипсы – самый большой позор для воина! Ведь тогда становится ясным, что они снимаются, но мы их все равно нацепили. Позор на наши головы!
– Мы практически стали как вы! – Вархар ткнул пальцем в карту «бабы с бубном» и поцокал языком.
Последний кон стоил Гвенду, наверное, десяти лет жизни и еще пары дней студенческого хохота в спину.
– Я не буду это снимать! Под этим уже ничего нет! – взвизгнул проректор, судорожно хватаясь за штаны, и второй раз за наше знакомство попытался уйти в окно. Вархар пожал плечами и спокойно изрек в спину Гвенду, который уже пошатывался на подоконнике:
– Извини, дорогой. Карточный долг – это святое! – и ненавязчивым жестом дернул за брюки проректора. Раздался треск, истошный крик, и последний оплот стыдливости Гвенда остался в руках Вархара, а обнаженный владелец его вылетел в окно.
