Мельоньер надулся, как индюк, попятился, словно его загнали в угол, и резко вернул на лицо улыбку. Теперь он напоминал мне гимнаста, которого заставили улыбаться на камеру во время очень сложного кульбита.
– Хм… – растерянно промычал Мельоньер. – Обычно после такого долгого пребывания под внушением… не помнят… почти ничего из предшествующих ему суток, – в голосе сальфа страх смешался с надеждой, глаза его остекленели. Ласар пожал плечами, небрежно выставил вперед ногу и радостно поделился:
– Если верить моему чутью как специалиста по снятию внушения, он явно что-то помнит. Видишь, даже рассказать хотел. Жаль, уснул не вовремя. Такое бывает, если теряешь много энергии на восстановление сознания и… памяти, – истл сделал акцент на последнем слове, и Мельоньер побелел, как мел. Губы его вытянулись в жесткую полоску, а слащавое выражение стерлось с лица окончательно. Теперь на нас смотрел хищник, загнанный в угол и оттого опасный.
– И когда опрос? – хитро прищурившись, деловито осведомился Мельоньер.
– Через час-другой, – беззаботно поведал Ласар. – Пока накачиваем бедолагу энергией жизни. Чтобы получше и побольше вспомнил.
Мельоньер помедлил, постоял напротив нас, словно что-то прикидывал. Вдруг картинно поклонился, дополнил наигранный жест кивком и сквозь зубы процедил:
– Желаю удачи!
Крутанулся на пятках и торопливо зашагал в отделение, из которого недавно вышел. Каблуки застучали по полу громче прежнего и как-то суетливо.
Как только Мельоньер скрылся в дверях, Ласар с Вархаром обменялись довольными улыбками и развернулись к нам.
– Девушки, следуйте за нами. Вопросы позже, – предупредили они поспешно. Скандр взял меня под руку и потянул к лифту.
– Второй акт только начинается! – хитро подмигнул он, и мы вошли в кабинку.
Каких-нибудь сто двадцать этажей вниз, двадцать минут поездки на лифте, и мы в вотчине «избавителей от внушения».
Здесь все выглядело так же, как в Отделении Эйдигера, и Вархар одарил истла одобрительным взглядом. Ласар усмехнулся, жестом приглашая нас в коридор, по левую сторону от лифта:
– Да, тут в корпусах постарался Яминор Гранатта. Скульптор-сальф. На родине считается гением. Честное слово, фамилия в тему. Я бы гранатами все взорвал и сделал нормальные интерьеры. Без заскоков в сторону барокко и кукольных домиков, – сообщил Ласар, открывая нам дверь. – Зор любил подшучивать, что Яминору выделили кучу денег на местное строительство и отделку, только чтобы отделаться от него в родном мире. Вроде там народ забастовки уже устраивал против монументов с кружевами и блестками. Да и самолеты принимали их за огни посадочной полосы. Хотя некоторым даже нравилось. Хрясть – и нет статуи посреди городского парка. Жаль только, и парка нет тоже.
Вархар одобряюще усмехнулся, но не загоготал как обычно.
Напряжение ответственного момента прямо-таки давило на плечи.
Ласар привел нас в белую палату с двумя десятками деревянных кроватей. Под большинством одеял угадывались очертания чьих-то неподвижных тел. А возле одной из свободных коек заговорщически ухмылялся Эйдигер, без традиционного халата, в широких серых брюках и серой же футболке. Ну очень знакомый стиль в одежде!
– Занимайте места, – кивнул истл Вархару с Мастгури. – Я припрячу девушек и сам тоже спрячусь.
– Погоди! – остановил его Вархар. – А записывающее устройство?
Ласар слабо улыбнулся и ткнул пальцем в потолок – оттуда светили голубые плафоны, совершенно одинаковые и без украшений.
– Спрятали в светильник, – хмыкнул истл. – Полночи провозились, маскируя лампочкой. Трехмерный фильм гарантирован! Не сомневайтесь. Ну, давайте, давайте! Он долго не ждет…
Вархар улегся в постель и накрылся одеялом по самую макушку. Эйдигер упал на пол и одним движением забрался под его кровать. Мой варвар приспустил широкое одеяло так, что оно скрыло Мастгури.
Ласар подозвал нас с девушками к окну. Повинуясь его красноречивым жестам, мы послушно запрыгнули на подоконник. Я – посередине, Алиса справа, Слася – слева. Ласар задвинул шторы, и обнаружилось, что они испещрены диковинными заплатками, замаскированными под аппликации. В заплатки отлично просматривалась вся палата. И если верить инфополю, работали они только с одной стороны. С другой – выглядели цветными кляксами на темно-лимонном фоне плотной ткани.
Алиса мазнула по мне встревоженным взглядом, Слася подмигнула ей. Я пожала ладони девушек, и мы превратились в ожидание.
Ласар спрятался под кроватью точно так же, как Эйдигер, и палату накрыла звенящая тишина. Только Вархар нарочито громко храпел под одеялом.
Казалось, время потекло медленно, лениво, намеренно оттягивая момент истины. Никто из нас уже не сомневался, что Мельоньер виновен. Но вот сознается ли он? Согласится ли снять внушение с делегации и ректора? Да хотя бы объяснить – как это делается? Сейчас этот вопрос казался едва ли не самым важным.
В том, что Ласар справится, получив подсказку, я не сомневалась.
«Тик-тик-тик…» – сообщили деревянные квадратные часы на стене. Пш-ш… Встала часовая стрелка, показывая, что уже одиннадцать утра.
Из форточки пахнуло свежестью, такой неожиданной здесь, где я просто задыхалась от густых, сладких ароматов. Чирикнула где-то за спиной птица.
Часы затикали дальше, а Мельоньер все не появлялся. Слася и Алиса сжали мои ладони – тоже занервничали. Я и сама едва дышала. А вдруг он не придет? Вдруг мужчины просчитались? Никогда мне еще не приходилось целых десять минут сомневаться в Вархаре.
Но когда тишина стала оглушать, дверь палаты тихо приоткрылась, поплыл сладковатый аромат духов, и острый нос Мельоньера появился в зазоре между ней и косяком. Сальф быстро окинул палату взглядом, заметил, что Вархар дышит чаще и глубже остальных лжекомиков, и смело вошел.
Приблизился к кровати и навис над ней. Пауза стоила мне еще нескольких минут сомнений.
Внушатели работали без слов, лишь посылая в чужой мозг особые импульсы. Сможем ли мы доказать, что Мельоньер пришел сюда не ради заботы о больном? Его слово против нашего. Но тут на пороге показался Изумрунд. Братья были так похожи, что я приняла бы их за близнецов, если бы не разница в возрасте. В уголках глаз Изумрунда притаились тонкие, едва заметные морщинки, такие же рассекали высокий лоб.
Он торопливо подскочил к брату и шепотом спросил:
– Что мы делаем? Новое внушение? Или память затираем?
– Сам думаю, – неуверенно прошептал Мельоньер. – Посуди сам. Мы ни разу не пробовали это внушение дважды. Вдруг не сработает? Или оставит в мозгу отпечаток? По нему можно отследить. Вспомни – если энергия оставляет отпечаток на физическом уровне, то оставляет и индивидуальный след тоже. Как почерк. А если сотрем память, а он все равно через какое-то время вспомнит? Такое ведь тоже случалось?
Мне даже страшновато стало за Вархара, над которым планировалось проводить такие эксперименты. Вроде бы скандры не поддаются внушению, но братья Баструбы выглядели слишком серьезно настроенными.
