– Да ладно тебе, – возразил ему веселый скандр Священник, почесывая единственное целое ухо. Второе откусила ему жена в порыве страсти – супруги академических варваров умели довести мужчину и до оргазма, и до больницы. А чаще всего и до того и до другого сразу, чтобы надолго запомнил суженую. – Если бы Ньютон знал, как извращают его законы местные студенты, он умер бы еще раз. А если бы он видел, как они используют его формулы… Он бил бы себя по голове уже не яблоком, а булыжником. Для амнезии.
Но хуже всего то, что проверки Вархара с ужасом ждали не только лекторы, но и электрики. Только в день первой ревизии скандра в «местах былой славы» я узнала, сколько их трудится на кафедре. И даже познакомилась со всеми воочию. Незадолго до того, как кафедра погрузилась в кромешную тьму. Я, грешным делом, подумала, что предусмотрительные электрики пытаются скрыть от Вархара то, что сотворил с кабинетами энтузиазм преподов. Но тут один из электриков – белокорый таллин Граллим – зажег красную ароматическую свечу.
Откуда он ее взял, до сих пор оставалось загадкой – размером и формой свечка в точности повторяла вибратор. Когда запылал фитиль, она подозрительно зажужжала и затряслась в руках Граллима.
По коридору поплыл густой аромат клубники, а уже спустя недолгие секунды раздался истошный крик нашей уборщицы – леплерки.
– Как ты мо-о-ог? – Она бросилась к электрику и вырвала свечку из его рук.
– Да легко, – пожал плечами Граллим. Невесть откуда вытащил еще десять таких же свечей, расставил их в ряд по самому центру коридора и поочередно зажег. Вернее, не так. Поочередно зажигал. Следом неслась уборщица, суматошно тушила их, собирала и прятала.
На стенах плясали смешные тени – они словно бы пародировали вибраторы в самые что ни на есть рабочие моменты.
Свет в корпусе отсутствовал еще два дня. Электрики никак не могли понять, где же «закоротило», и упорно зажигали аромасвечи. К моменту, когда к «свету ученья» присоединился и банальный электрический свет, увесистые восковые фигурки укоротились ровно наполовину. А женщины кафедры поправились на несколько килограммов – ягодные запахи заставляли их каждую перемену бегать за десертами в столовую.
Починив, наконец, проводку, находчивый электрик заявил понурой уборщице:
– Не переживай, зато теперь они больше похожи на настоящие. Предыдущими можно было даже гланды почесать через… ну, ты понимаешь через какое место.
В ответ уборщица всхлипнула, и щеки ее окрасились в цвет аромасвечей.
* * *
Когда я отдышалась после страстного марафона, а Вархар наградил слишком веселых соседей штрафом, до назначенной ректором встречи оставалось всего полчаса.
Пока искала, во что бы принарядиться, и вылавливала черные блузку с юбкой из шкафа, скандр успел принять душ, одеться и съесть четыре бургузьи ноги. Бургуз – зверь из непроходимых джунглей Эйрелейны, мира Вархара. С виду он похож на мини-слона, размером не больше кавказской овчарки, но гораздо толще. Все знакомые мне скандры в один голос твердят, что мясо бургуза нежнейшее из нежных. Однажды я, наивная человечка, попыталась попробовать этот чудо-деликатес. Но, едва не оставив в нем половину зубов, бросила глупую затею навсегда.
Я только диву давалась, глядя, как Вархар, с бургузьей ногой в зубах, одевается и шнурует ботинки. И, что самое потрясающее – когда он завязывал шнурки своим любимым, замысловатым узлом, во рту скандра торчала уже только кость.
Пока я торопливо собиралась, Вархар кормил меня бутербродами с говяжьей ветчиной и поил свежезаваренным мятным чаем. Пришлось бить рекорды Юлия Цезаря собственноручно, точнее, даже собственнозубно, а не только наблюдать, как это делает скандр.
Что-то подсказывало – Вархар заботился не только о моем здоровье и фигуре, но и о собственных. Я всерьез планировала нанести им ущерб – как минимум ударом сковороды, как максимум таким криком, чтобы скандр не скоро вновь услышал призыв Езенграса по внутренней связи.
Но стоило прожевать бутерброд, проглотить чай и открыть рот для бурного выражения эмоций, там немедленно оказывался очередной кусок. И ведь что самое противное – не придерешься.
– Мужчина – кормилец семьи. Своей женщины, прежде всего, – поучал Вархар, не давая мне и слова проронить. – Если женщина ест у него с рук, значит, дело заладилось.
Я прикончила два бутерброда прежде, чем завершила туалет черным кожаным поясом. Набрала в грудь побольше воздуха, планируя наконец-то одарить скандра эпитетами, что вертелись на языке, но Вархар подхватил меня на руки и бросился к лифту. Он любил петь дифирамбы моей стремительности, умению собраться. Но если мы куда-то спешили, просто хватал и нес. Сначала я еще пыталась возмущаться тем, как вопиюще он не верит в скорость любимой женщины. Вархар приподнимал родинки бровью и улыбался самой трогательной из своих улыбок – при виде нее акула умерла бы от страха не сразу, а через минуту. Сначала она просто упала бы в обморок и лишь потом почила от разрыва сердца. Подготовив меня таким способом, скандр елейным голосом произносил:
– Оленька, как ты могла подумать, что я не верю в твое проворство? Ну мне же нужно тренироваться. Ноги, сердце, руки прокачивать. Вот и бегаю с тобой, как с легким утяжелителем. Наши фирменные гирьки Езенграс выбросил из окна еще два года назад. Под окном ректорского кабинета кружила муха. Похоже, раздумывала – залететь на огонек или нет. Езенграс решил убить муху гирей, и так десять раз. Но вместо этого убил доверие Генерала к окнам Академии и раскокошил три камня на дорожке у корпуса. Муху так сильно контузило, что еще два дня она жужжала с заиканием и упорно билась в стекло. Могла залететь в окно. Но, видать, перенервничала. Перестала ориентироваться в пространстве. Опять же! Ты сама запретила мне тренироваться с Драгаром, – на этой фразе Вархар хлопал ресницами почище придворных кокеток времен «короля-солнца».
И мне оставалось лишь проглотить очередной гневный монолог. Первое время после выписки Драгара Вархар регулярно «сталкивался» с моим горе-ухажером у лифта. Неважно – к какой паре ехал помощник, неважно – опаздывал он или выходил пораньше, встреча с начальником была предопределена.
Вархар неизменно заскакивал в кабинку, отталкивал Драгара от дверей и уезжал, оставляя его снаружи.
Наши бурные ссоры не особо действовали на скандра. Вархар сдался только под страхом недельного воздержания и пообещал больше никогда «случайно» не встречаться с Драгаром у лифта.
Теперь он «ненароком» пересекался с помощником в дверях столовой и «нечаянно» захлопывал их перед носом Драгара. Забредая ко мне в гости на кафедру, Вархар непременно повторял трюк в дверях аудиторий и кабинета завкафедрой. Моего кабинета.
Я предложила Драгару перевестись к другому руководителю аспирантуры и уйти с должности помощника завкафедрой. Но парень гордо вскинул голову, упрямо зыркнул глазами и жалобно простонал:
– Скандры умирают, но не сдаются…
– Именно этого я и боюсь, – попыталась я образумить Драгара.
