После того как Эльза Глюк стала полноправной хозяйкой, все они не знали, как сложатся их дальнейшие отношения.
– Здравствуйте, господа! – оживленно сказал Штирнер. – Я от новой хозяйки! Не беспокойтесь ни о чем: вы все останетесь, я уже говорил с Эльзой… фрейлейн Глюк… Работы у нас теперь будет много… Наша прекрасная хозяйка не знакома с банковским делом, и на нас – главным образом на меня и вас, Зауер, – выпадает тяжесть управления делами банка Эльзы Глюк.
– Прошу за меня не решать и не определять моих обязанностей, – желчно сказал Зауер.
– Да… Но как же иначе? Ну, мы еще поговорим. Меня ждет одно неотложное дело.
Штирнер быстро прошел в кабинет, что-то написал на письменном столе Готлиба, спрятал написанное в ящик стола, запер на ключ и прошел в свою комнату. Скоро он вошел обратно и вновь уселся за письменный стол Готлиба.
В кабинет вошла Эльза, а вслед за ней явились Зауер, Фит и Шмитгоф.
Эмма и экономка благодарили Эльзу за то, что она оставляет их у себя.
– А! Фрейлейн Глюк, очень рад, что вы пожаловали ко мне! – сказал Штирнер. – Как вы чувствуете себя?
– Благодарю вас, хорошо.
– Вам понравился дом?
– Очень! – ответила она оживленно. – Весь верхний этаж залит солнцем. Кажется, будто плаваешь в солнечном океане. А этот зимний сад – очаровательный уголок. Право, нет нужды ездить в Ниццу, имея недалеко это зеленое убежище!
– Отлично! Значит, все в порядке? – весело улыбнулся Штирнер.
На Зауера неожиданное оживление и жизнерадостность Эльзы произвели обратное впечатление. Он насторожился, подозрительно посмотрел на нее и стал кусать губы.
– А теперь будьте любезны снять с ваших плеч деловую обузу, – сказал Штирнер. – Согласно вашему желанию, я заготовил полную доверенность на мое имя… Будьте добры подписать ее.
Зауер, Шмитгоф и даже наивная Фит были удивлены. Всем казалось естественным, что доверенность будет дана Зауеру – жениху Эльзы – или по крайней мере управление делами будет разделено между ним и Штирнером.
– Да, да, – охотно ответила Эльза и взяла перо.
– Одну минутку! – Штирнер позвонил, и в комнату вошел старичок нотариус с двумя свидетелями.
– Извините, – встретил его Штирнер, – что мы беспокоим вас, приглашая, по старой памяти, на дом…
Старичок любезно закивал головой.
Эльза подписала доверенность. В несколько минут формальности были закончены.
– Надо, чтобы все было по форме. Благодарю вас! Вы свободны, – сказал Штирнер.
Нотариус, Фит и Шмитгоф вышли.
– Вы, Зауер, остаетесь юрисконсультом. Но наш новый банкир добрее старого и увеличивает ваше жалованье на пятьдесят процентов. Вы так, кажется, распорядились?
– Да, да! – ответила Эльза.
– Благодарю вас за честь, но я отказываюсь от ваших прибавок и от места… – ответил позеленевший Зауер.
– Но почему, Отто? Ты шутишь! – спросила Эльза, глядя на жениха.
– Ну, вы тут договаривайтесь с хозяйкой, а мне некогда. Надо спуститься в банк, благо старик Карл изобрел такой хороший способ сообщения.
И, нажав кнопку, Штирнер провалился в люк.
– Ты шутишь, Отто? – повторила Эльза, оставшись одна с Зауером, и ласково прикоснулась к его руке.
Зауер брезгливо отдернул руку и поморщился:
– Не знаю, кто из нас шутит… Мне кажется, что вы, фрейлейн Глюк…
– Отто!..
– Но только ваши шутки похожи на издевательство… издевательство над человеческим достоинством, любовью, доверием, дружбой. – Зауер заговорил с обидой в голосе: – Эльза! Что с тобой, Эльза? Ты уверяла меня, что откажешься от наследства, и ты обманула меня… Зачем?
– Отто, но разве ты не понимаешь, что так надо было? И не ты ли сам выступал на суде от моего имени?
– Да, я выступал… Я не знаю, почему я выступал… Это какое-то бесовское наваждение… Впрочем, ты просила меня, и я сделал… Ведь я ни в чем не могу отказать тебе… Но ты? Ты обманула меня! Ты стала миллионершей и опять разбудила во мне всех демонов сомнений, которые терзают меня. Это наследство позорит тебя, пятнает нашу любовь. И это еще не все: ты вдруг выдаешь доверенность Штирнеру!.. Какие новые черные подозрения пробуждаешь ты?.. Ты с ним заодно. Ты… близка ему! Ты соучастница его преступлений. Ты дурачила меня как мальчишку.
– Отто!
– Молчи! Неужели ты не понимаешь, что вокруг твоего имени сплетут легенды, тебя смешают с грязью, и эта грязь долетит сюда с улиц, в эти золотые хоромы – они не защитят тебя. Ты живешь с ним в одном доме, ты…
– Успокойся, Отто, умоляю тебя!
– Нет, не успокоюсь!.. Тебе всего этого оказалось еще мало. Ты хочешь унизить меня, предлагаешь пятьдесят процентов прибавки. Ха-ха-ха!.. Любовь и достоинство за пятьдесят процентов!
Зауер закатился истерическим смехом и не мог сдержаться.
Потрясенная Эльза беспомощно смотрела на него. В ней происходила ужасная борьба. Наконец нервы ее не выдержали, и она расплакалась.
Зауер утих, нервно всхлипывая, и от времени до времени тяжело вздыхал.
– Как я несчастен… как я несчастен!.. – тихо говорил он, сидя на кресле и положив голову на руки.
Эльза подошла и обняла его.
– Отто, неужели ты думаешь, что я такая дурная? Ведь я же люблю тебя! Ну успокойся, милый мой, родной… Я все сделаю, что ты скажешь…
– Правда?
– Правда, – твердо ответила Эльза. – Не вини меня, я сама не знаю, как все это произошло…
Зауер поднялся. Вслед за ним поднялась и Эльза.
– Мне не надо богатства, я люблю тебя, только тебя, – сказал он, сжимая ее руки. – И ради моей любви я требую: завтра же, слышишь, завтра, не позже, мы обвенчаемся с тобой, и завтра же ты выгонишь из дома проклятого Штирнера со всеми его собаками!
– Я согласна.
– Эльза!
– Отто!..
Площадка лифта бесшумно поднялась.
– Ого! Целуются! – вдруг услышали они за собой насмешливый голос Штирнера и, оторвавшись друг от друга, оглянулись. – Какая трогательная сцена!
Штирнер сидел за письменным столом, покуривая сигару.
– Вы здесь зачем? – негодующе воскликнул Зауер.
– По долгу службы, – насмешливо ответил Штирнер. – Доверие, которым облекла меня наша хозяйка…
– Наша хозяйка изменила свое решение и дает вам полный расчет, – перебил его Зауер, – доверенность на ваше имя будет уничтожена. В вознаграждение же за ваши заслуги вам будет выдано полностью двухмесячное содержание с надбавкой пятидесяти процентов.
– Придется мне открывать бродячий цирк, – сказал Штирнер, почесав лоб.
