– Но у меня светло-голубые глаза, – возразила Шаллан. – Я ни за что не смогу выдать себя за простолюдинку, как бы ни звучал мой голос!
Тин запустила руку в карман брюк. Она повесила свой плащ на другой крючок и осталась в застегнутой на пуговицы рубашке, бледно-коричневых брюках и высоких ботинках. Рубашка была почти как у рабочего, но из более дорогой ткани.
– Вот! – Она что-то бросила Шаллан.
Та едва поймала и покраснела от своей неуклюжести. Потом подняла предмет, чтобы разглядеть получше: это был небольшой флакон с какой-то темной жидкостью внутри.
– Капли в глаза, – пояснила Тин. – Изменят цвет на темный на несколько часов.
– Серьезно?!
– Их нетрудно добыть, если знать, у кого спрашивать. Полезное снадобье.
Шаллан опустила флакон. Ее вдруг пробрал озноб.
– А есть ли…
– Обратное снадобье? – перебила Тин. – Чтобы из темноглазого сделать светлоглазого? Я о таком не знаю. Истории об осколочных клинках не считаются.
– Логично, – сказала Шаллан, расслабившись. – Можно затемнить стекло при помощи краски, но я не думаю, что можно сделать его светлей, не расплавив.
– Как бы там ни было, тебе нужно обзавестись одним-двумя провинциальными акцентами. Гердазийским, бавским, что-то вроде этого.
– У меня, наверное, и так есть деревенский выговор, – призналась Шаллан.
– Это здесь не сработает. Йа-Кевед – цивилизованная страна, и ваши внутренние диалекты и говоры слишком похожи друг на друга, чтобы их распознали жители иных краев. Алети не поймет, что ты из веденской провинции, как понял бы веденец. Алети просто решит, что ты чужестранка.
– Ты много где побывала, верно? – поинтересовалась Шаллан.
– Я иду туда, куда дуют ветра. Это хорошая жизнь для тех, кто не привязывается к барахлу.
– Барахлу? – переспросила Шаллан. – Но ты… прошу прощения… ты же воровка! Воровство заключается в том, чтобы прихватить как можно больше барахла!
– Я беру что могу, но это лишь подтверждает, что барахло преходяще. Ты берешь какие-то вещи, а потом их теряешь. В точности как дельце, которое я провернула на юге. Мой отряд так и не вернулся с задания; я почти уверена, что они сбежали, не подумав, что мне не заплатят. – Она пожала плечами. – Бывает. Нет нужды изводить себя из-за этого.
– Что было за дельце? – спросила Шаллан и целенаправленно моргнула, снимая Образ Тин, которая расслабленно помахивала прутом, словно управляя оркестром, и ничто в целом мире ее не волновало. Пару недель назад они едва не погибли, но Тин относилась к этому без лишних переживаний.
– Важное дельце, – сказала она, – для людей, которые способны изменять мир. Я все еще не получила ответа от тех, кто нас нанял. Может быть, мои люди не сбежали; может, их просто постигла неудача. Я не знаю наверняка.
Тут Шаллан уловила, как лицо Тин напряглось. Кожа вокруг ее глаз натянулась, взгляд сделался отрешенным. Она переживала из-за того, что наниматели могли с ней сделать. Потом все исчезло, сгладилось.
– Глянь-ка! – Тин кивком указала вперед.
Шаллан увидела, что в нескольких холмах от них движутся какие-то фигуры. По мере приближения к равнинам пейзаж менялся. Горки становились круче, но воздух теплел, и растительная жизнь делалась все обильнее. В некоторых лощинах, где после Великих бурь собиралась вода, виднелись настоящие рощи. Деревья были приземистые, лишенные непринужденного величия тех, что росли в Йа-Кеведе, но все же было приятно увидеть нечто непохожее на кустарник.
Трава здесь была пышнее. Она благоразумно пряталась в норы, почуяв приближение фургонов. Камнепочки вымахали большими, а сланцекорник рос тут и там, и частенько над ним резвились спрены жизни, похожие на зеленую мошкару. За время своего путешествия они встречались с другими караванами, и теперь, вблизи Расколотых равнин, те попадались все чаще и чаще. Шаллан не удивилась, завидев путников. Однако незнакомцы были верхом на лошадях! Кто мог позволить себе таких животных? И почему у них нет сопровождения? Наездников, похоже, было всего четверо.
Караван остановился по приказу ехавшего в первом фургоне Макоба. Шаллан на собственном ужасном опыте усвоила, какой опасной может быть любая встреча в этих местах. Старшие караванщики ко всему относились с подозрением. Она назвалась главной, но позволяла тем, кто имел больше опыта, останавливать караван и выбирать другую дорогу.
– Пошли, – велела Тин, тормозя чулла ударом прута и спрыгивая с фургона. Она не забыла прихватить висевшие на крючках плащ и пояс с мечом.
Шаллан спустилась следом и нацепила лицо Ясны. Веденка позволяла себе не играть, когда была наедине с Тин. С другими ей приходилось быть властной. Суровой, жестокой, но вселяющей надежду и воодушевление. В этом смысле она была рада синему платью, которое подарил Макоб. Из отменного шелка, вышитое серебром, оно прекрасно заменило ее собственное, превратившееся в лохмотья.
Они миновали Ватаха и его людей, которые маршировали следом за первым фургоном. Предводитель дезертиров одарил Тин косым взглядом. Талант мошенницы не помог Тин завоевать симпатию Ватаха, но все-таки он ее уважал.
– Мы со светлостью Давар с этим разберемся, – на ходу бросила Тин Макобу.
– Светлость? – окликнул Макоб. – А если это бандиты?
– Мастер Макоб, их только четверо, – небрежно ответила Шаллан. – В тот день, когда я не сумею справиться с четырьмя бандитами без посторонней помощи, я заслужу, чтобы меня ограбили.
Они миновали фургон, и Тин на ходу затянула пояс с мечом.
– Что, если это в самом деле бандиты? – прошипела Шаллан, когда их уже никто не мог услышать.
– Ты же сказала, что разберешься с четырьмя.
– Я просто тебе подыгрывала!
– Детка, это опасно. – Тин ухмыльнулась. – Послушай, бандиты бы не позволили нам себя увидеть и уж точно не стали бы сидеть там и ждать, пока мы подойдем.
Четверо мужчин дожидались их на вершине холма. Приблизившись, Шаллан увидела, что на них аккуратная военная форма, по виду настоящая. На дне ложбины между холмами девушка ушибла палец о камнепочку. Она поморщилась – Макоб дал ей туфельки для светлоглазой, под стать платью. Они были роскошны и, наверное, стоили целое состояние, но на самом деле почти не отличались от тапочек.
– Подождем здесь, – сказала веденка. – Пусть они к нам идут.
– Звучит неплохо, – согласилась Тин.
Действительно, когда мужчины заметили, что Шаллан и Тин их ждут, они начали спускаться по склону. Следом за ними появились еще двое – пешие, не в форме, но в одежде рабочих. Конюхи?
– Кем ты будешь? – негромко спросила Тин.
– Собой?.. – предложила Шаллан.
– Да разве это весело? – поддразнила Тин. – Как у тебя с рогоедским?
– Рогоедский? Я…
