– Тогда попытку не следует называть неуклюжей, раз она почти удалась.
– Прости, Тороль, но в вопросах убийств «почти» – очень большая разница.
Это точно.
Садеас покопался в своих эмоциях, пытаясь отыскать хоть толику волнения при известии о том, что Элокар чуть не погиб. Ничего не нашел, кроме легкой жалости. Мальчик ему нравился, но, чтобы перестроить Алеткар, нужно уничтожить былую власть до последних крупиц. Элокар умрет. Лучше всего тихо, после того как с Далинаром будет покончено. Садеас предполагал, что придется собственноручно перерезать молодому королю горло, из уважения к старине Гавилару.
– Как по-твоему, кто нанял убийц? – спросил Садеас достаточно тихо, чтобы никто ничего не услышал. Впрочем, заслон, который воздвигли гвардейцы вокруг супружеской четы, исключал всякую возможность подслушать.
– Трудно сказать, – ответила Йалай, вдруг развернувшись, чтобы подставить под его ладонь другую часть спины. – Не Рутар и не Аладар.
Обоих Садеас держал мертвой хваткой. Аладара пришлось усмирять, Рутар покорился с охотой. Ройон был слишком труслив, а остальные – слишком осторожны. Кто еще мог устроить такое?
– Танадаль, – предположил Садеас.
– Скорее всего, он. Но посмотрим, что еще я смогу обнаружить.
– Возможно, за этим стоит тот же, кто повредил королевский доспех, – выдвинул теорию Садеас. – Может быть, мы разузнаем больше, если я воспользуюсь своими полномочиями.
Садеас занимал пост великого князя осведомленности – это была одна из старых должностей, из прежних веков, когда обязанности в королевстве разделялись между великими князьями. Формально пост давал ему власть над любыми расследованиями и любой слежкой.
– Может быть, – сказала Йалай, поколебавшись.
– Ты не согласна?
Она покачала головой, наблюдая за тем, как дуэлянты внизу снова обменялись ударами. На этот раз у Адолина потек буресвет из одной латной рукавицы, и некоторые темноглазые начали неодобрительно свистеть. Почему этих людей вообще впустили? Не всем светлоглазым достались места, потому что Элокар зарезервировал их для тех, кто был ниже по статусу.
– Далинар, – напомнила Йалай, – нанес удар в ответ на наш ход, благодаря которому ты стал великим князем осведомленности. Он использовал это как прецедент, чтобы сделаться великим князем войны. И потому сейчас любая твоя попытка воспользоваться своими правами в качестве великого князя осведомленности будет укреплять его авторитет в том, что касается венных действий.
Садеас кивнул:
– Выходит, у тебя есть план?
– Еще не закончен, но я над ним работаю. Ты заметил, что он учредил новые патрули за пределами лагерей? И на Внешнем рынке. Разве это не твоя обязанность?
– Нет, этим обычно занимается великий князь торговли, которого король не назначил. Однако я и впрямь должен обладать властью над обеспечением порядка во всех десяти лагерях, а также назначать судей и должностных лиц. Он обязан был призвать меня в тот же момент, когда кто-то покусился на жизнь короля. Но не призвал. – Садеас немного поразмыслил над этим, убрав руку и позволив Йалай выпрямиться. – Тут есть слабое место, которым мы можем воспользоваться, – продолжил он. – Далинар не любит делить власть с кем-то еще. В действительности он убежден, что никто из окружающих не способен правильно делать свою работу. Холин не пришел ко мне, когда должен был прийти. Это ослабляет его заявление о том, что все части королевства должны работать сообща. Это щель в его броне. Сумеешь вогнать в нее кинжал?
Йалай кивнула. Она использует своих осведомителей, чтобы при дворе начали задавать вопросы: интересно, если Далинар пытается выковать лучший Алеткар, почему он с такой неохотой делится властью? Почему он не привлек Садеаса к делу защиты короля? Почему не открывает свои двери судьям Садеаса?
И вообще, есть ли у трона реальная власть, если посты вроде того, который достался Садеасу, на самом деле ничего не значат?
– В знак протеста тебе стоит отказаться от должности великого князя информации, – посоветовала Йалай.
– Нет. Еще нет. Мы подождем, пока слухи загонят старика Далинара в угол и заставят его решить, что я ему нужен. И перед тем как он попытается меня вовлечь в дело, я отрекусь от должности.
Этим он расширит трещины – и в Далинаре, и в самом королевстве.
Внизу продолжалась дуэль. Адолин определенно выглядел так, словно его мысли были поглощены чем-то другим. В его защите постоянно обнаруживались бреши, он получал удар за ударом. И этот юноша так часто похвалялся своими умениями? Он был хорош, разумеется, но не безупречен. Не так хорош, как показалось Садеасу, когда он наблюдал, как мальчишка на поле боя сражается с…
Он притворялся.
Садеас улыбнулся неожиданно для себя самого.
– А это весьма умно, – заметил он негромко.
– Что? – спросила Йалай.
– Адолин бьется вполсилы, – объяснил Садеас, когда юноша слегка зацепил шлем Эраннива. – Он не хочет демонстрировать свои истинные способности, потому что боится, что это отпугнет остальных от дуэлей с ним. Если же все будет выглядеть так, словно ему едва хватило умений выиграть эту битву, другие могут решиться попытать счастья.
Йалай, прищурив глаза, наблюдала за битвой.
– Уверен? Может, у него просто неудачный день?
– Да, уверен.
Теперь, когда Садеас знал, куда смотреть, он легко читал в особых движениях Адолина, как тот дразнит Эраннива, вынуждая атаковать себя, потом «едва» успевает отбивать удары. Старший сын Далинара Холина был умнее, чем предполагал Садеас.
И в дуэльном деле он знал толк. Выиграть поединок непросто, но требуется истинное мастерство, чтобы победить, выставив все так, будто на протяжении всей битвы ты проигрывал. Чем дольше длилась дуэль, тем сильнее вовлекалась в него толпа. Адолин разыграл партии так, что угадать победителя было невозможно. Садеас сомневался, что многие понимают стратегию принца.
Когда тот, двигаясь с трудом из-за множества трещин, истекающих светом, – все до единой пришлись на разные пластины, так что ни одна не треснула и не подвергла его настоящей опасности, – сумел в итоге сразить Эраннива «удачным» ударом, толпа торжествующе взревела. Даже светлоглазые, похоже, поверили.
Эраннив вихрем унесся прочь, крича о том, что Адолину повезло, но Садеас остался под впечатлением. «У этого мальчика, возможно, есть будущее, – подумал князь. – По крайней мере, у него больше шансов, чем у отца».
– И вот он добыл еще один осколок, – раздраженно сказала Йалай, когда Адолин, вскинув руку, ушел с арены. – Я удвою усилия. Такое больше не повторится.
Садеас постучал кончиком пальца по краю сиденья.
– Что ты там говорила про дуэлянтов? Что они дерзкие? Вспыльчивые?
– Да. И?
