– Это по-настоящему! – заорал Каладин, обращаясь к буре. Сам он был ветром. Спреном. Но как-то мог говорить. – Ты настоящий!
Она верит тебе.
– Сил? – прокричал Каладин. – Да, она мне верит.
Так не должно быть.
– Так это ты запретил ей приходить ко мне? Это ты удерживаешь спренов?
Ты убьешь ее. – В голосе, таком глубоком и мощном, слышалось сожаление. Скорбь. – Ты убьешь мое дитя и отдашь ее труп злым людям.
– Я этого не сделаю! – крикнул Каладин.
Ты уже начал.
Буря продолжалась. Каладин взирал на мир сверху. Корабли в защищенных гаванях плясали на бурных волнах. Армии прятались в долинах, готовились к войне в краю холмов и гор. Огромное озеро пересохло, вода ушла в дыры в скалистом дне.
– Как я могу это предотвратить? – требовательно спросил Каладин. – Как я могу ее защитить?
Ты человек. Ты предашь.
– Ни за что!
Ты изменишься. Люди меняются. Все до единого.
Какой же огромный континент! Столько людей говорили на языках, которых он не понимал, и все прятались в комнатах, пещерах, долинах.
Ах, – сказал Буреотец. – Выходит, всему конец.
– Что? – прокричал юноша навстречу ветрам. – Что изменилось? Я чувствую…
Он придет за тобой, маленький предатель. Мне жаль.
Что-то возникло перед Каладином. Вторая буря, с красными молниями, такая мощная, что континент – весь мир – казался по сравнению с ней пушинкой. Все исчезло в ее тени.
Мне жаль, – повторил Буреотец. – Он идет.
Кэл очнулся, и сердце бешено колотилось в его груди.
Он чуть не упал со стула. Где он? Пик, королевский совещательный зал. Каладин присел ненадолго и…
Покраснев, понял, что задремал.
Рядом Адолин говорил Ренарину:
– Не уверен, что от этой встречи будет толк, но рад, что отец согласился. Я почти разуверился в том, что она случится, – слишком уж много времени понадобилось паршенди, чтобы прислать гонца.
– Уверен, что воин, с которым ты встретился, был женщиной? – спросил Ренарин. Пару недель назад его узы с клинком окрепли, и теперь юноша, которому не нужно было таскать с собой огромный меч, выглядел спокойнее. – Осколочницей?
– Паршенди довольно странные. – Адолин пожал плечами. Он посмотрел на Каладина и ухмыльнулся. – Спишь на дежурстве, мостовичок?
Неподалеку стучал протекающий ставень, под ним собиралась вода. В комнате по соседству должны были находиться Навани и Далинар.
Короля там не было.
– Его величество! – завопил Каладин, вскакивая.
– В уборной, мостовичок. – Адолин кивнул на другую дверь. – Ты можешь спать во время Великой бури. Впечатляет. Почти так же впечатляет, как и количество слюны, которое вытекает из тебя, пока ты дрыхнешь.
Нет времени на обмен колкостями. Этот сон… Каладин повернулся к балконной двери, и дыхание его ускорилось.
«Он идет…»
Кэл распахнул балконную дверь. Адолин закричал, да и Ренарин окликнул его, но парень не обратил на них внимание, оказавшись лицом к лицу со стихией.
Ветер все еще завывал, и дождь стучал по каменному балкону с таким звуком, словно ломались палки. Но молнии не сверкали, и ветер, хоть и яростный, уже не был таким сильным, чтобы швыряться валунами или обрушивать стены. Самая мощная часть Великой бури уже прошла.
Тьма. Ветер из глубин небытия дул ему прямо в лицо. Он как будто стоял над самой пустотой, Преисподней, которую в старых песнях называли Брейз. Логово демонов и монстров. Он нерешительно шагнул вперед, и свет из открытой двери пролился на мокрый балкон. Юноша дошел до перил – той части, что по-прежнему держалась, – и вцепился в них холодными пальцами. Дождь хлестал его по щекам, просачивался сквозь мундир в поисках теплой кожи.
– Ты с ума сошел?! – заорал Адолин с порога.
Каладин едва расслышал его голос в шуме ветра и далеких громовых раскатов.
Узор тихонько гудел, пока на фургон падали струи дождя.
Рабы Шаллан сбились в кучу и хныкали. Она хотела бы утихомирить шквального спрена, но Узор не отвечал на ее уговоры. По крайней мере, Великая буря почти закончилась. Девушка хотела выбраться наружу и прочитать то, что связные Тин могли рассказать о Веденаре.
В унылом гудении Узора слышались слова. Шаллан нахмурилась и подалась ближе к спрену. Что же он говорит?
– Плохо… плохо… так плохо…
Сил вылетела из густой тьмы Великой бури, словно внезапная вспышка света посреди черноты. Она завертелась вокруг Каладина, прежде чем сесть на железные перила рядом с ним. Ее платье казалось длиннее и развевалось сильнее обычного. Капли дождя падали сквозь нее, не искажая облика.
Сил посмотрела на небо, потом резко глянула на него через плечо:
– Каладин. Что-то не так.
– Я знаю.
Спрен завертелась, озираясь по сторонам. Ее глазки широко распахнулись.
– Что-то приближается.
– Что? Буря?
– Тот, кто ненавидит, – прошептала она. – Тьма внутри. Каладин, он наблюдает. Что-то случится. Что-то плохое.
Капитан колебался лишь мгновение, а потом бросился назад, в комнату, протиснувшись мимо Адолина обратно на свет.
– Забирайте короля. Мы уходим. Сейчас же!
– Что? – изумился Адолин.
Каладин распахнул дверь в маленькую комнату, где пережидали бурю Далинар и Навани. Великий князь сидел на софе, лицо у него было отрешенное, Навани держала его за руку. Каладин не ожидал такое увидеть. Дядя короля не казался испуганным или безумным, просто погруженным в раздумья. Он негромко говорил.
Каладин застыл. «У него видения во время бурь».
– Что такое? – в гневе вскричала Навани. – Как ты посмел?
– Вы можете его разбудить? – спросил Каладин, входя в комнату. – Нам надо покинуть эти покои и дворец.
– Чушь. – Это был голос короля. За ним в комнату вошел Элокар. – О чем ты болтаешь?
– Здесь небезопасно, ваше величество! Нам надо забрать вас из дворца и препроводить в военный лагерь. – Вот буря!.. А безопасно ли там? Может, следует отправиться в какое-нибудь совершенно неожиданное место?
Снаружи грохотал гром, но шум дождя ослабевал. Буря утихала.
– Это нелепо, – сказал стоявший позади короля Адолин, всплеснув руками. – Здесь самое безопасное место в военных лагерях. Хочешь, чтобы мы ушли? Вытащили короля под дождь?
– Надо разбудить великого князя! – Каладин потянулся к Далинару.
