– Я принимаю твое предложение, – сказал Каладин, подходя к мастеру-мечнику. – Со мной будут учиться еще трое.
– Я не нанимался учить четверых, – проворчал Зайхель.
– Знаю.
Мастер-мечник хмыкнул:
– Пробегите трусцой сорок кругов вокруг этого здания, потом возвращайтесь. Времени у вас столько, сколько понадобится для того, чтобы я устал от этой игры.
Каладин резко махнул рукой, и вся четверка пустилась бежать.
– Стоять! – окликнул их Зайхель.
Капитан затормозил, скрипнув ботинками по песку.
– Я просто проверял, насколько вы готовы мне подчиняться, – пояснил Зайхель и бросил камешек в свой круг. Самодовольно хмыкнул. Наконец-то повернулся и посмотрел на мостовиков. – Полагаю, мне не нужно беспокоиться о вашей выносливости. Но, мальчик мой, ты красный на ушах – я такого еще ни разу не видел.
– Я… красный на ушах? – переспросил Каладин.
– Да провались этот язык в Преисподнюю. Я хотел сказать, что ты хочешь кому-то что-то доказать и рвешься в бой. Это значит, что ты зол на всех и вся.
– Можно ли нас за это винить? – спросил Моаш.
– Я-то не стану. Но если уж я буду вас учить, парни, вашим красным ушам не следует вмешиваться в дело. Вы будете меня слушать и делать то, что я скажу.
– Да, учитель Зайхель, – согласился Каладин.
– Не называй меня учителем, – пробурчал мастер-мечник и указал большим пальцем через плечо на Ренарина, который с помощью нескольких ревнителей наряжался в осколочный доспех. – Я его учитель. Для вас, ребята, я просто заинтересованная сторона, стремящаяся помочь вам оберегать жизни моих друзей. Ждите здесь, я сейчас вернусь.
Он повернулся и направился к Ренарину. Когда Йейк подобрал один из цветных камешков, которые Зайхель бросал, мастер-мечник сказал, не оборачиваясь:
– И не трогайте мои камни!
Йейк дернулся и выронил камешек.
Каладин прислонился к одной из колонн, что поддерживали выступающую часть крыши, и стал наблюдать, как Зайхель инструктирует Ренарина. Сил слетела вниз и принялась с любопытством изучать камешки, пытаясь понять, что в них необычного.
Вскоре Зайхель прошел мимо вместе с Ренарином, объясняя юноше, в чем заключается его сегодняшняя тренировка. Похоже, он хотел, чтобы Ренарин пообедал. Каладин с улыбкой проследил за тем, как несколько ревнителей поспешно вынесли стол, обеденные приборы и тяжелый табурет, который мог выдержать осколочника. У них нашлась даже скатерть. Зайхель оставил растерянного принца. Тот уселся за стол в своем громоздком осколочном доспехе с поднятым забралом, разглядывая полноценный обед. Он неуклюже взял вилку.
– Ты учишь его осторожно обращаться со своей новообретенной силой, – сказал Каладин Зайхелю, когда тот вернулся.
– Осколочный доспех – могучая вещь, – ответил мастер-мечник, не глядя на него. – Чтобы им овладеть, нужно научиться еще кое-чему, кроме умения пробивать стены и прыгать с крыш.
– И когда же мы…
– Продолжайте ждать, – распорядился Зайхель и куда-то ушел.
Каладин посмотрел на Тефта, который пожал плечами.
– Он мне нравится.
Йейк усмехнулся:
– Это потому, что он почти такой же ворчун, как ты.
– Я не ворчун, – огрызнулся Тефт. – Просто очень чувствителен к глупости.
Все ждали, пока Зайхель не прибежал обратно трусцой. Четверка тотчас же насторожилась, их глаза распахнулись. Зайхель был вооружен осколочным клинком.
Они на это надеялись. Каладин сказал, что им, возможно, удастся в ходе тренировки взять в руки это оружие. Их взгляды следовали за клинком, словно тот был ослепительной красоткой, снимающей перчатку.
Зайхель подошел и воткнул клинок в песок перед ними. Убрал руку с рукояти и махнул мостовикам:
– Ладно. Попытайтесь его вытащить.
Они уставились на него.
– Дыхание Келека, – наконец проговорил Тефт, – ты серьезно, да?
Неподалеку Сил отвлеклась от камешков и уставилась на клинок.
– Наутро, после того как мы с вашим капитаном поболтали среди ночи, провались он в Преисподнюю, – сказал Зайхель, – я отправился к светлорду Далинару и королю и попросил разрешения обучать вас технике боя с мечом. Вы не будете вооружаться мечами и все такое, но, если вам придется сражаться с убийцей, у которого есть осколочный клинок, вы должны знать основные приемы и то, как на них следует отвечать.
Он посмотрел вниз, положил руку на рукоять меча.
– Светлорд Далинар предложил позволить вам взять один из королевских осколочных клинков. Мудрый человек.
Зайхель убрал руку и жестом велел им начинать. Тефт потянулся к осколочному клинку, но Моаш успел первым – схватился за рукоять и выдернул меч из земли, приложив слишком много силы. Чуть не упал на спину, и Тефт отпрянул.
– Эй, полегче! – рявкнул он. – Отрежешь сам себе шквальную руку, если будешь вести себя как идиот.
– Я не идиот, – огрызнулся Моаш, держа меч острием кверху и от себя. Возле его головы появился единственный тусклый спрен славы. – Он тяжелее, чем я ожидал.
– Правда? – спросил Йейк. – Все говорят, они легкие.
– Люди привыкли к обычным мечам, – объяснил Зайхель. – Тот, кто всю жизнь тренировался с полуторником, а потом взял в руки оружие, выглядящее так, словно в нем в два-три раза больше стали, ждет, что оно будет весить больше. А не меньше.
Моаш хмыкнул и сделал осторожный замах мечом.
– Судя по тем историям, что рассказывают люди, я думал, он вообще ничего не будет весить. Окажется легким, словно ветерок. – Поколебавшись, воткнул клинок обратно в землю. – И режет он с бо́льшим сопротивлением, чем я ожидал.
– Думаю, и тут все дело в ожиданиях, – предположил Тефт, почесывая бороду, и взмахом руки велел Йейку браться за оружие следующим. Крепыш-мостовик вытащил клинок осторожнее, чем это сделал Моаш.
– Буреотец, – буркнул он, – так странно его держать в руках.
– Это просто инструмент, – проговорил Зайхель. – Ценный, но все-таки инструмент. Помните об этом.
– Он не просто инструмент, – возразил Йейк, взмахивая клинком. – Простите, но я в этом уверен. Про обычный меч я мог бы так думать, но это… это искусство.
Зайхель раздраженно покачал головой.
– Что? – спросил Каладин, когда Йейк неохотно передал осколочный клинок Тефту.
– Не понимаю, почему из-за низкого происхождения людям запрещают пользоваться мечами, – пояснил Зайхель. – Даже после стольких лет мне это кажется глупым. Нет в мечах ничего священного. В одних случаях от них больше толку, в других – меньше.
– Ты ревнитель, – сказал Каладин. – Разве тебе не полагается поддерживать воринские искусства и традиции?
