– Твой сын сегодня будет сражаться? – спросил отец.
– Вообще-то, да.
– Надеюсь, он сохранит все части тела. Не хотелось бы превратить постигшую тебя участь в традицию.
– Лиин, ну что ты! – усмехнулся Ревилар. – С деловым партнером так не разговаривают.
– Деловым партнером? У нас есть дела, о которых я не в курсе?
Служанка Ревилара положила на стол перед отцом небольшую стопку бумаг. Мачеха Шаллан нерешительно их взяла и начала читать вслух. Это были условия торговых сделок: отец отдавал некоторое количество дыродревесного хлопка и сырого шама Ревилару в обмен на небольшое вознаграждение. Тот же, в свою очередь, должен был отвезти товары на рынок и продать.
Отец велел Мализе прекратить, когда она прочитала три четверти листов.
– Ты бредишь? Одна светмарка за мешок? Да это десятая часть от стоимости шама! Учитывая стоимость патрулей на дорогах и содержание, которое я плачу сельчанам, занятым на уборке урожая, на этой сделке я потеряю множество сфер!
– О, все не так плохо, – возразил Ревилар. – Думаю, ты найдешь условия весьма приемлемыми.
– Ты безумен.
– Я популярен.
Отец нахмурился и побагровел. Шаллан вспомнила о том времени, когда ей еще очень редко доводилось видеть его сердитым. Те дни давным-давно миновали.
– Популярен? – переспросил отец. – А это тут при…
– Мне неведомо, знаешь ты или нет, – перебил Ревилар, – о том, что мои земли недавно посетил сам великий князь. Похоже, ему нравится то, как я развиваю текстильное производство в нашем княжестве. Это, а также дуэльные успехи моего сына, привлекли его внимание к моему Дому. Мне предложили гостить у великого князя в Веденаре одну неделю из десяти, начиная со следующего месяца.
Время от времени отец вел себя не как самый умный из людей, но он знал толк в политике. Так, по крайней мере, думала Шаллан, хотя ей очень хотелось считать его лучшим во всем. Как бы там ни было, он тотчас же понял, на что намекает Ревилар, и прошептал:
– Ах ты, крыса!..
– Лиин, тебе некуда деваться, – сказал Ревилар, наклоняясь к отцу Шаллан. – Твой Дом в упадке, репутация в руинах. Тебе нужны союзники. Я же должен выглядеть финансовым гением в глазах великого князя. Мы можем друг другу помочь.
Отец повесил голову. На арене перед ложей объявили участников первого – несущественного – поединка.
– Куда бы я ни шел, вечно оказываюсь загнанным в угол, – прошептал отец. – И постепенно они загоняют меня в капкан.
Ревилар снова подтолкнул бумаги к мачехе:
– Может, попробуешь опять? Я подозреваю, в прошлый раз твой муж слушал невнимательно. – Он взглянул на Шаллан. – А ребенку обязательно здесь быть?
Шаллан ушла без единого слова. Девочка именно этого и хотела, но она все равно расстроилась из-за того, что пришлось покинуть отца. Он нечасто с ней разговаривал и не спрашивал о ее мнении, но, когда дочь была рядом, казался сильней.
Он был до того обескуражен, что даже не послал с ней охранника. Она выскользнула из ложи, держа сумку под мышкой, и прошла мимо слуг Дома Давар, которые готовили трапезу для отца.
Свобода.
Свобода для Шаллан была ценной, как изумрудный броум, и редкой, как ларкин. Она поспешила прочь, пока отец не сообразил, что забыл приказать кому-нибудь следовать за дочерью. Один из охранников – Джикс – все равно шагнул к ней, но потом посмотрел на ложу и пошел туда. Видимо, хотел спросить, надо ли ему сопровождать Шаллан.
Лучше убраться подальше, пока он не вернулся. Девочка шагнула в сторону ярмарки с ее экзотическими торговцами и чудесными зрелищами. Там должны были проходить игры в загадки и, возможно, миропевец, рассказывающий истории о далеких королевствах. Через вежливые аплодисменты светлоглазых, которые у нее за спиной смотрели дуэль, Шаллан слышала барабаны простолюдинов-темноглазых, пение и веселый смех.
«Сначала дело». Тьма легла на ее дом, точно тень бури. Она отыщет солнце. Она обязательно это сделает.
Значит, пока что ей надо вернуться к дуэльной арене. Шаллан обошла ложи с тыла, лавируя между паршунами, которые кланялись, и темноглазыми, – те приветствовали ее кивками или поклонами, в зависимости от их ранга. В конце концов она нашла ложу, где в тени расположились сразу несколько светлоглазых семей низкого ранга.
Эйлита, дочь светлорда Тавинара, сидела с краю, куда сквозь боковую часть ложи падал яркий солнечный свет. Она устремила на поединщиков скучающий взгляд, чуть наклонив голову и капризно улыбаясь. Ее длинные волосы были совершенно черными.
Девочка приблизилась к ложе и глухо цыкнула. Эйлита повернулась к ней, нахмурилась и прижала руки ко рту. Покосилась на родителей, потом наклонилась:
– Шаллан!
– Я велела тебе ждать меня, – прошептала та в ответ. – Ты думала о том, что я тебе написала?
Эйлита сунула руку в потайной карман и вытащила небольшую записку. Лукаво улыбнулась и кивнула.
Шаллан забрала записку.
– Вырваться отсюда сможешь?
– Придется взять горничную, но так-то я могу идти куда захочу.
Интересно, каково это?
Шаллан быстро отпрянула. Строго говоря, она была выше рангом, чем родители Эйлиты, но светлоглазые относились к возрасту весьма забавно. Временами ребенок высокого ранга вовсе не казался важной персоной, когда разговаривал со взрослыми с даном пониже. Кроме того, светлорд и светледи Тавинар были в доме Шаллан в тот самый день, когда пришел бастард. Они не питали симпатий ни к светлорду Давару, ни к его детям.
Девочка отошла от лож и повернула к самой ярмарке. Там в волнении остановилась. Ярмарка Среднепраздника – это пугающее скопление народа и торговых лавок. Неподалеку группа десятинников выпивала за длинным столом и делала ставки на исход поединков. Это низшие из светлоглазых, лишь самую малость повыше темноглазых. Им не просто приходилось работать, чтобы добывать средства к существованию, они не были ни торговцами, ни старшими ремесленниками. Они были… обыкновенными людьми. Хеларан говорил, что в городах их много. Так же много, как и темноглазых. Это казалось очень странным.
Странным и одновременно захватывающим. Ей отчаянно хотелось отыскать уголок, откуда можно будет за всеми следить незамеченной, достать альбом и предаться буйству фантазии. Вместо этого она вынудила себя двинуться вдоль края ярмарки. Палатка, о которой говорили братья, должна располагаться где-то снаружи.
Темноглазые посетители ярмарки огибали Шаллан по широкой дуге, и она вдруг поняла, что боится. Отец рассказывал о том, что молодая светлоглазая девушка может стать жертвой грубых людей из низших классов. Конечно, никто не причинит ей вреда средь бела дня, на глазах у толпы. И все-таки она на ходу прижимала сумку к груди и чувствовала, что дрожит.
Каково это – быть храброй, как Хеларан? Как ее мать.
