Упрек попал в цель – принцесса покраснела. Даже ее мать, Навани, не сумела бы этого добиться.
– Возможно, в приятной компании, – продолжил Гавилар, – ты наслаждалась бы пирами. – Его взгляд скользнул к Амараму, которого король давно прочил в мужья дочери.
«Никогда!» Амарам посмотрел ей в глаза, что-то пробормотал Гавилару на прощание и поспешил дальше по коридору.
– Что ты ему поручил? – спросила Ясна. – Отец, что занимает твои мысли этой ночью?
– Договор, конечно.
Договор. Почему король так сильно из-за него переживал? Другие советовали ему пренебречь паршенди или завоевать их. Гавилар настоял на соглашении.
– Мне надо вернуться в зал. – Он махнул Тириму.
Вдвоем они направились по коридору к той двери, откуда вышла Ясна.
– Отец? – окликнула она. – Ты что-то от меня скрываешь?
Тот задержал на ней взгляд, о чем-то размышляя. Бледно-зеленые глаза, доказательство чистоты крови. Когда он сделался таким проницательным? Вот же буря!.. Ясне вдруг показалось, что она совсем не знает этого человека. До чего потрясающее преображение за столь короткое время.
Гавилар смотрел на дочь, словно не вполне ей доверял. Неужели он проведал о встрече с Лисс?
Так ничего и не сказав, король повернулся и вошел в пиршественный зал в сопровождении своего охранника.
«Да что творится в этом дворце?» – подумала Ясна и тяжело вздохнула. Придется продолжить осторожную разведку. Оставалось лишь надеяться, что король ничего не знает о ее встречах с убийцами, – впрочем, если окажется, что знает, она что-нибудь придумает. Отец обязательно поймет, что кто-то должен следить за делами семьи, пока он сам увлекается паршенди. Ясна повернулась и направилась своей дорогой мимо старшего слуги. Тот поклонился ей.
Через некоторое время принцесса заметила, что тень опять ведет себя необычно. Она раздраженно вздохнула, ощущая странную тягу к трем буресветным лампам на стенах. К счастью, принцесса миновала оживленные коридоры и рядом не было слуг, которые могли бы что-то увидеть.
– Ну все! – рявкнула она. – Хватит!
Ясна не собиралась говорить вслух. Однако стоило словам прозвучать, как на расположенном далеко впереди перекрестке зашевелились и ожили несколько теней. У нее перехватило дыхание. Тени удлинились, потемнели – и превратились в фигуры, которые поднялись и стали расти.
«Буреотец! Я схожу с ума».
Одна из фигур обрела форму мужчины из полуночной тьмы – его тело поблескивало, словно сделанное из черного масла. Нет… из какой-то другой жидкости, на поверхности которой плавал слой масла, из-за чего существо и выглядело таким темным и блестящим.
Оно направилось прямиком к Ясне, на ходу обнажив меч.
Действиями принцессы руководил разум, холодный и решительный. Если закричать, помощь не придет достаточно быстро, а пугающая гибкость этого существа намекала на скорость, которая превышала ее собственную.
Ясна не двинулась с места и решительно встретила взгляд твари, отчего та замешкалась. Позади из тьмы возникло еще несколько существ. Принцесса вот уже пару месяцев чувствовала на себе их взгляды.
К этому моменту весь коридор потемнел, словно опустился под воду и продолжал медленно погружаться в глубины, лишенные света. Ясна с колотящимся сердцем и участившимся дыханием уперлась рукой в гранитную стену возле себя в поисках чего-то твердого. Ее пальцы слегка погрузились в камень, как если бы стена обратилась в грязь.
Ох, буря! Ей надо было что-то сделать. Но что? Разве она могла что-то предпринять?!
Фигура перед ней бросила взгляд на стену. Ближайшая к Ясне лампа погасла. А потом…
Потом дворец рассыпался.
Все здание разбилось на тысячи тысяч маленьких стеклянных сфер, похожих на бусины. Ясна закричала, опрокидываясь спиной в темноту. Это уже не дворец; она куда-то переместилась – в другое место, другое время, другое… пространство.
Напоследок она разглядела зависшую над собой темную, блестящую фигуру, которая с удовлетворенным видом вложила меч в ножны.
Ясна упала в океан из стеклянных сфер. Бесчисленное множество таких же бусин со стуком сыпалось вокруг нее в странную «воду», точно град. Она никогда не видела этого места; не могла объяснить, что произошло и что все это значило. Принцесса билась, погружаясь в невозможные глубины. Вокруг ничего, кроме стеклянных бусин, не было, и она чувствовала, как тонет в этой клубящейся, удушливой, постукивающей массе.
Она умрет. Не закончив работу, не защитив семью!
Не отыскав ответы на вопросы.
«Нет!»
Ясна попыталась вынырнуть, во тьме бусины скользили по ее коже, забирались под одежду, проникали в нос. Бесполезно. В этом хаосе принцесса не могла плыть. Она подняла руку ко рту, попыталась создать карман воздуха, чтобы дышать, и сумела сделать неглубокий вдох. Но бусины забрались под ее ладонь, протиснулись между пальцами. Ясна тонула, хоть и медленнее, чем раньше, словно погружаясь в вязкую жидкость.
Каждая бусина, касаясь ее, вызывала смутный образ чего-то. Дверь. Стол. Туфля.
Бусины пробрались ей в рот. Они как будто двигались по своей воле. Они задушат ее, уничтожат. Нет… нет, их просто к ней влечет. Принцесса ощутила нечто – скорее чувство, нежели отчетливую мысль. Им что-то было от нее нужно.
Она сжала в руке одну бусину; та наводила на мысли о чашке. Ясна что-то… отдала ей? Окружающие бусины прижались друг к другу и соединились, словно камни, которые склеили известковым раствором. Спустя миг принцесса падала уже не между разрозненными бусинами, но сквозь их большие скопления, склеенные в форме…
Чашки.
Каждая бусина была узором, которым руководствовались остальные.
Ясна выпустила ту, что сжимала в руке, и узор из склеенных бусин рассыпался. Принцесса продолжала погружаться, отчаянно ища выход из положения, в то время как воздух заканчивался. Ей нужно было что-то полезное, какой-то способ выжить! В отчаянии она широко раскинула руки, пытаясь коснуться как можно большего числа бусин.
Серебряное блюдо.
Плащ.
Статуя.
Фонарь.
И что-то древнее.
Что-то громоздкое, неповоротливое, но при этом очень мощное. Сам дворец. Ясна вцепилась в эту сферу как безумная и передала ей свою силу. В голове помутилось, когда она отдала бусине все, что имела, а потом приказала подняться.
Бусины задвигались.
Они сталкивались друг с другом, звеня, треща и дребезжа, и все звуки слились в грохот, похожий на тот, с которым волна обрушивается на скалистый берег. Ясна начала подниматься из глубин, и под ней двигалось что-то твердое, покорное ее воле. Бусины секли ее по голове, плечам, рукам, пока она наконец не вырвалась на поверхность стеклянного моря, взметнув в темное небо тучу брызг.
