– Понятно же, что с теми, кто не оглох, это тоже безумно смешно. Ты решил, я стану издеваться над кем-нибудь только потому, что он глухой? Это же аморально. Нет уж, благодарю покорно, я над всеми издеваюсь одинаково.
– Великолепно. – Каладин откинулся на спинку, ожидая продолжения. К его удивлению, Шут позволил разговору увянуть.
Кэл смотрел на небо – до чего унылое… Парень ненавидел такие дни, потому что они напоминали о Плаче. Буреотец! Серые небеса и мерзкая погода заставляли удивляться, зачем вообще он выбрался из постели. В конце концов карета достигла военного лагеря Себариаля, который напоминал город еще сильнее, чем все остальные военные лагеря. Каладин изумился крепким доходным домам, рынкам и…
– Фермеры?! – поразился капитан, когда они проехали мимо группы людей. Те шли к воротам с тростинками для ловли червей и ведрами крема.
– Себариаль приказал разбить лависовые поля на склонах юго-восточных холмов, – пояснил Шут.
– Великие бури здесь слишком сильны для фермерства.
– Расскажи это натанцам. Они когда-то возделывали весь этот край. Просто нужна другая разновидность растения – не столь большая, как та, к которой ты привык.
– Но почему? – поинтересовался Кэл. – Отчего фермеры не отправятся туда, где это делать легче? В сам Алеткар?
– Ты мало что знаешь о людях, да, Каладин Благословенный Бурей?
– Я… Ну да, мало.
Шут покачал головой:
– Такой честный, такой прямой. Вы с Далинаром, безусловно, похожи. Кто-то должен научить вашу парочку время от времени веселиться.
– Я отлично умею веселиться.
– Да ладно?
– Ага. Чем дальше от тебя, тем мне веселей.
Шут уставился на него, потом тихонько рассмеялся и тряхнул вожжами, так что лошади немного заплясали.
– А в тебе все же есть искорка остроумия…
Каладин унаследовал ее от матери. Она часто говорила похожие вещи, хотя и не настолько оскорбительные. «Наверное, общение с Шутом портит меня».
В конце концов Шут остановил карету возле милого особняка, какой Каладин ожидал бы увидеть в красивом лейте, но не в военном лагере. Благодаря колоннам и восхитительным стеклянным окнам он выглядел даже изящнее, чем дом градоправителя в Поде.
Шут попросил лакея на подъездной дорожке привести нареченную Адолина. Принц выбрался из кареты, чтобы встретить ее, расправил мундир, натер пуговицы на одном рукаве. Глянул вверх, на место кучера, и вздрогнул.
– Ты! – воскликнул Адолин.
– Я! – Шут спрыгнул и изобразил замысловатый поклон. – Светлорд Холин, всегда к вашим услугам.
– Что ты сделал с моим обычным кучером?
– Ничего.
– Шут…
– Намекаешь, что я мог как-то навредить бедолаге? Адолин, разве это на меня похоже?
– Ну нет.
– Именно. И вообще, я уверен, что к этому моменту он уже развязал веревки. Ага, вот и ваша милая почти-но-не-совсем невеста.
Шаллан Давар вышла из дома. Она сбежала по ступеням вприпрыжку, а не скользнула вниз, как сделали бы большинство светлоглазых дам. «Восторженная дамочка, вот уж точно», – рассеянно подумал Каладин, держа вожжи, которые он безотчетно подобрал, когда Шут их бросил.
Но все равно в Шаллан Давар ощущалось что-то неправильное. Что она прятала за бойким нравом и улыбчивостью? В застегнутом на пуговицы рукаве защищенной руки светлоглазая дама могла скрыть любое количество смертоносных приспособлений. Простой отравленной иглы сквозь ткань хватит, чтобы лишить Адолина жизни. К несчастью, он не мог следить за ней каждый миг, когда светлость Давар была с принцем. Надо было сделать нечто иное; можно ли вместо этого проверить, та ли она, за кого себя выдает? Определить по прошлому, исходит ли от нее какая-нибудь угроза?
Пока Шаллан приближалась к Адолину, Каладин встал, намереваясь спрыгнуть на землю, чтобы не спускать с нее глаз. Она неожиданно вздрогнула и вытаращила глаза. Указала на Шута защищенной рукой и вскричала:
– Ты!
– Да-да. Сегодня меня узнают все подряд. Наверное, стоит надеть…
Шут запнулся, когда Шаллан бросилась к нему. Кэл спрыгнул и потянулся к поясному ножу, но замер, когда девушка крепко обняла Шута и прижалась к его груди, зажмурив глаза.
Каладин убрал руку с ножа и посмотрел на Шута, вскинув бровь. Тот выглядел совершенно огорошенным и стоял, опустив руки, словно не знал, что с ними делать.
– Я всегда мечтала сказать тебе спасибо, – прошептала Шаллан. – Но у меня не было возможности.
Адолин кашлянул. Наконец веденка отпустила Шута и посмотрела на принца.
– Вы обнимаете Шута, – заметил тот.
– Это его имя? – спросила Шаллан.
– Одно из них, – пробормотал Шут, явно все еще растерянный. – Вообще-то, их слишком много, не сосчитать. Правда, большей частью они как-то связаны с определенными ругательствами…
– Вы обнимаете Шута! – повторил Адолин.
Шаллан покраснела.
– Это было неприлично?
– Дело не в приличиях. Дело в здравом смысле. Обнимать его – все равно что обнимать белоспинника, кучу гвоздей или что-то в этом духе. Я имею в виду – он же Шут. Его никто не любит.
– Нам надо поговорить, – сказала девушка, глядя на Шута. – Я не помню в точности нашу беседу, но кое-что…
– Я попытаюсь отыскать местечко в своем расписании. Но вообще-то, я довольно занят. Одни лишь оскорбления в адрес Адолина продлятся вплоть до следующей недели.
Принц покачал головой, взмахом руки отпустил лакея и сам помог Шаллан сесть в карету. Сделав это, он наклонился к Шуту:
– Руки прочь.
– Мальчик, она слишком молода для меня.
– Вот именно. Держись женщин своего возраста.
Шут ухмыльнулся:
– А вот это может оказаться трудновато. Сдается мне, в этих краях есть только одна такая, и мы с ней никогда не ладили.
– До чего же ты чудной. – Принц залез в карету.
Каладин со вздохом собрался последовать за ними.
– Планируешь ехать внутри? – уточнил Шут, и его ухмылка сделалась шире.
– Ага. – Кэл хотел поизучать веденку. Вряд ли она выкинет что-нибудь открыто, пока будет ехать с Адолином в одной карете. Но можно что-то узнать, наблюдая за ней, и Кэл не был так уж уверен, что она не попытается причинить вред ему самому.
– Постарайся не флиртовать с девочкой, – прошептал Шут. – В юном Адолине, похоже, проснулся собственник. Или… да что это я? Флиртуй с девочкой. Пусть у принца глаза на лоб полезут.
Каладин фыркнул:
– Она светлоглазая.
– И что? Прям какая-то навязчивая идея с этим цветом глаз.
