Шаллан и Адолин направились к зверинцу. Каладин забрал свое копье, закрепленное в задней части кареты, побежал за ними и в конце концов пристроился в нескольких шагах позади. Он слушал, как парочка смеется, и ему хотелось надавать обоим по шее.
– Ого! – раздался голос Сил. – Каладин, ты должен обуздывать бури. Не носить их с собой, пряча под веками.
Он сердито уставился на нее, когда спрен подлетела и начала плясать вокруг него ленточкой из света. Парень положил копье на плечо и продолжил идти.
– Что не так? – спросила Сил, устраиваясь в воздухе перед ним. Куда бы Кэл не повернул голову, она тотчас же скользила в ту же сторону, будто усевшись на невидимой полке, и девчачье платьице ниже ее колен трепетало, превращаясь в туман.
– Ничего, – тихонько ответил Каладин. – Просто я устал слушать этих двоих.
Сил бросила взгляд через плечо на светлоглазых, что шли впереди. Адолин заплатил за себя и спутницу, потом большим пальцем указал на Каладина и заплатил за него тоже. Напыщенный азирец в шляпе со странными узорами и длинном сюртуке замысловатого покроя взмахом руки предложил им входить, указывая на многочисленные ряды клеток и объясняя, где какие животные.
– Шаллан и Адолин кажутся счастливыми, – сказала Сил. – Что тебе не нравится?
– Ничего, – буркнул Каладин. – При условии, что мне не нужно их слушать.
Сил сморщила нос:
– Дело не в них, а в тебе. Ты киснешь. Я это почти ощущаю на вкус.
– Вкус? – переспросил Каладин. – Ты же не ешь. Сомневаюсь, что у тебя есть чувство вкуса.
– Это метафора. И я могу его вообразить. И ты на вкус кислятина. И прекрати спорить, потому что я права! – Она унеслась прочь и принялась увиваться возле Шаллан и Адолина, которые изучали первую клетку.
«Шквальный спрен! – подумал Каладин, приближаясь к парочке. – Спорить с ней все равно что… ну да, все равно что спорить с ветром».
Фургон походил на клетку работорговца, в которой Каладин проделал путь на Расколотые равнины. За сидевшим внутри зверем ухаживали куда лучше, чем за рабами. Он взгромоздился на камень; клетку изнутри покрывал слой крема, словно для имитации пещеры. Сама тварь походила на кусок плоти с двумя выпученными глазами и четырьмя длинными щупальцами.
– О-о-о!.. – потрясенно протянула Шаллан, широко распахнув глаза.
Она выглядела так, словно получила в подарок кучу драгоценностей, а не увидела перед собой слизистый кусок чего-то такого, что Каладин мог бы обнаружить прилипшим к подошве ботинка.
– Это, – сказал Адолин, – самое уродливое существо из всех, кого я видел. Оно похоже на то, что внутри у скрепуна, только без раковины.
– Это один из сарпентинов, – пояснила Шаллан.
– Бедолага. Его матушка так назвала?
Шаллан шлепнула его по плечу.
– Это такое семейство.
– Без матушки и впрямь не обошлось.
– Семейство животных, дурачок. На западе их больше, там бури не такие сильные. Я лишь парочку видела раньше – в Йа-Кеведе водятся маленькие, немного другие. Я даже не знаю, как называется этот вид. – Поколебавшись, она сунула руку между прутьями и схватила одно из щупалец.
Существо тотчас же отпрянуло и надулось, чтобы выглядеть больше, подняло две «руки» над головой с угрожающим видом. Адолин вскрикнул и оттащил Шаллан от клетки.
– Смотритель предупредил – не трогать их! – упрекнул он ее. – Что, если оно ядовитое?
Шаллан, не обращая внимания на него, выудила из сумки блокнот.
– Теплое на ощупь, – пробормотала она себе под нос. – Настоящее теплокровное. Потрясающе. Я должна его зарисовать. – Она прищурилась, глядя на небольшую табличку на клетке. – Ну да, никакого толку.
– Что там написано? – спросил Адолин.
– «Демонический камень, пойманный в Марабетии. Местные заявляют, будто это переродившийся мстительный дух убитого ребенка». О виде даже упоминания нет. Ни намека на дух учености!
– Шаллан, это зверинец! – Адолин рассмеялся. – Его привезли в такую даль, чтобы развлекать солдат и маркитантов.
И действительно, зверинец был популярен. Пока девушка рисовала, Каладин занимался тем, что наблюдал за прохожими, следя, чтобы они держались подальше. Он видел всех – от прачек и десятинников до офицеров и даже некоторых светлоглазых рангом повыше. За ними несли в паланкине светлоглазую даму, которая едва глядела в сторону клеток. Контраст с энергично рисующей Шаллан и добродушно подшучивающим Адолином был разительный.
Каладину стоило отдать должное этим двоим. Они, быть может, не обращали на него внимания, но на самом деле не были с ним злы. Пара счастлива и мила. Так почему же это его так раздражало?
В конце концов Шаллан и Адолин перешли к следующей клетке, где содержались небесные угри и большая лохань с водой, в которую они могли нырять. Угри не выглядели столь уютно устроившимися, как «демонический камень». В клетке было маловато места, и они нечасто взлетали. Не очень-то интересно.
Потом была клетка с существом, похожим на маленького чулла, но с клешнями побольше. Шаллан и этого захотела нарисовать, так что Каладину оставалось лишь бездельничать возле клетки, наблюдая за прохожими и слушая, как Адолин пытается острить, чтобы повеселить свою нареченную. Шутки были не очень смешными, но девушка все равно смеялась.
– Бедняга, – сказала Сил, приземляясь на пол клетки и разглядывая ее пленника-краба. – Что это за жизнь?
– Безопасная. – Каладин пожал плечами. – По крайней мере, ему не надо беспокоиться из-за хищников. Его все время кормят. Сомневаюсь, что это подобие чулла попросило бы о большем.
– О-о? – протянула Сил. – И тебя бы это устроило.
– Разумеется, нет. Я же не подобие чулла. Я солдат.
Они двинулись дальше, минуя клетку за клеткой. Некоторых животных Шаллан хотела нарисовать, другие, по ее мнению, не заслуживали быстрого наброска. Тот, кого художница нашла наиболее очаровательным, оказался также самым странным: нечто вроде цветастой курицы с красными, синими и зелеными перьями. Она вытащила из сумки цветные карандаши, чтобы сделать этот набросок. Похоже, когда-то давно ей не удалось зарисовать такое существо.
Каладин вынужден был признать: оно и впрямь миленькое. Но как же ему удавалось выжить? У него был панцирь только на передней части морды, но остальное не было мягким, так что оно не смогло бы прятаться в трещинах, как демонический камень. Что делала эта курица, когда начиналась буря?
Сил приземлилась на плечо Каладина.
– Я солдат, – очень тихо повторил он.
– Ты им был.
– И хочу снова стать.
– Уверен?
– Большей частью. – Он скрестил руки, положив копье на плечо. – Просто дело в том, что… Сил, это безумие. Умопомешательство. Время, когда я был мостовиком, кажется худшим в моей жизни. Мы перенесли смерть, гнет, унижения. Но я, похоже, никогда не чувствовал себя таким живым, как в те последние недели.
