– Как мы попадем внутрь? – поинтересовалась Иятиль, когда Шаллан задернула шторку. – Великий князь Холин в последнее время стал осторожным из-за убийц, что приходят в ночи. Какой обман позволит нам проникнуть в его царство?
«Восхитительный», – подумала Шаллан, добавляя к списку задач еще одну. Она должна была не только пробраться в монастырь и получить сведения о сумасшедшем, ей требовалось сделать это, не выдав Иятиль слишком многое о себе и своих способностях.
Надо соображать побыстрее. Солдаты у входа крикнули, чтобы паланкин приблизился, – светлоглазым не требовалось ждать в общей очереди, а солдаты должны были предположить, что в таком красивом средстве передвижения едет кто-то богатый. Глубоко вздохнув, Шаллан сняла шляпу, перекинула волосы через плечо и высунулась из окна паланкина так, что волосы тоже оказались снаружи. Одновременно она отменила иллюзию и прижала шторы за головой, чтобы они плотно прилегали к шее, а Иятиль не увидела преображения.
Носильщики были паршунами, и девушка сомневалась, что они скажут хоть словечко. Их светлоглазый хозяин, к счастью, отвернулся. Паланкин подтащили к началу очереди, и стражники встрепенулись, увидев Шаллан. Ее немедленно пропустили. К этому моменту лицо нареченной Адолина успели хорошо запомнить.
А как теперь снова надеть личину Вуали? На улице были люди; она не собиралась выдыхать буресвет, выставив лицо из окна.
– Узор, – прошептала девушка. – Устрой шум у окна по другую сторону паланкина.
Тин успела вдолбить в нее необходимость одной рукой производить отвлекающий маневр, а другой – прикарманивать желаемое. Здесь мог сработать тот же принцип.
Со стороны другого окна раздался пронзительный вопль. Шаллан быстро сунула голову обратно в паланкин и выдохнула буресвет. Она задернула шторы и скрыла лицо за шляпой, когда надевала ее.
Иятиль перевела взгляд на нее с окна, за которым раздался вопль, но Шаллан снова превратилась в Вуаль. Она устроилась на сиденье, посмотрела Иятиль прямо в глаза. Видела ли та, что случилось?
На миг воцарилась тишина.
– Ты заранее подкупила стражников, – наконец предположила Иятиль. – Я хочу знать, как ты это сделала. Людей Холина трудно подкупить. Наверное, ты договорилась с кем-то из старших?
Шаллан улыбнулась и понадеялась, что от ее усмешки у Иятиль поубавится уверенности.
Паланкин продолжил двигаться к храму – той части лагеря Далинара, где девушка ни разу не бывала. Вообще-то, она и ревнителей Себариаля навещала нечасто, хотя во время своих визитов убедилась, что те на удивление благочестивые, принимая во внимание, кто ими владел.
Когда они приблизились, Шаллан выглянула из окна. Храмовый двор Далинара был настолько простым, насколько и ожидалось. Ревнители в серых одеяниях спешили мимо паланкина парами или маленькими группами, смешиваясь с людьми всех положений. Прихожане явились ради молитв, наставлений или советов – хороший храм с надлежащими ресурсами мог обеспечить все это и даже больше. Темноглазые почти любого дана могли сюда прийти, чтобы освоить ремесло, воспользовавшись божественным Правом на обучение, как было предписано Вестниками. Светлоглазые низших рангов также приходили, чтобы овладеть мастерством. Высшие же даны являлись изучать искусства или возвышаться в своих Призваниях, чтобы порадовать Всемогущего.
Среди такого большого числа ревнителей должны были найтись истинные знатоки любого искусства и ремесла. Возможно, ей следовало бы поучиться у художников Далинара.
Шаллан поморщилась и спросила себя, как же успеть еще и это. Ухаживания Адолина, проникновение в ряды духокровников, изучение Расколотых равнин и бухгалтерия Себариаля отнимали много времени – казалось чудом, что его хватало на сон. И все-таки с ее стороны было нечестиво ожидать успеха в своих делах, игнорируя Всемогущего. Ей в самом деле следовало уделять больше внимания таким вещам.
«И что же Всемогущий должен думать о тебе? – задала она вопрос самой себе. – Об обманах, которые ты творишь с растущим мастерством?» Честность, как ни крути, – среди божественных атрибутов, к которым должен стремиться каждый.
Храмовый комплекс состоял из нескольких зданий, хотя большинство людей стремилось в главное строение. Инструкции Мрейза включали карту, так что она знала, какой именно дом ей требуется, – тот, что был сзади, где ревнители-лекари занимались больными и ухаживали за теми, чьи недуги затянулись на долгий срок.
– Войти будет непросто, – заметила Иятиль. – Жрецы защищают тех, кого передали им на попечение, и запирают в дальнем здании, подальше от чужих глаз. Они не обрадуются попытке вторжения.
– В задании указано, что сегодня лучшее время для того, чтобы туда пробраться, – ответила Шаллан. – Нужно поспешить, чтобы не упустить возможность.
– Раз в месяц все могут прийти в храм, чтобы задать вопросы или повстречаться с врачом, не делая приношений. Сегодня бурный, суматошный день. Проникнуть будет легче, но это не значит, что они просто возьмут и позволят всем прогуливаться где попало.
Веденка кивнула.
– Если ты согласишься сделать это ночью, – предложила Иятиль, – возможно, я сумею убедить Мрейза, что дело может немного подождать.
Шаллан покачала головой. Опыта у нее маловато, чтобы шнырять по ночам. Просто выставит себя дурой.
Но как же проникнуть туда?..
– Носильщик, – скомандовала она, высунув голову в окно и кивком указывая направление, – доставьте нас к тому зданию и опустите. Пошли одного из своих, чтобы отыскал кого-то из старших целителей. Передай, что мне нужна помощь.
Десятинник, который вел за собой паршунов – нанятых на сферы Шаллан, – отрывисто кивнул. Десятинники – странный народ. Этот не владел паршунами, он просто работал на женщину, которая сдавала их внаем. Темноглазая Вуаль по своему рангу была ниже его, но платила ему за работу, так что он относился к ней так же, как к любому другому хозяину.
Паланкин опустили, и один из паршунов отправился выполнять ее просьбу.
– Собираешься изобразить болезнь? – поинтересовалась Иятиль.
– Что-то в этом духе, – пробормотала Шаллан, и тут снаружи послышались шаги. Она выбралась из паланкина и увидела пару ревнителей с аккуратно подстриженными бородами, которые совещались на ходу, пока паршун вел их к ней. Они окинули ее взглядом, подметили темные глаза и одежду – хорошего качества, но явно рассчитанную на каждодневное ношение. Скорее всего, жрецы поместили ее в один из средних нанов и приняли за гражданку, но не особо важную персону.
– Девушка, что случилось? – спросил ревнитель постарше.
– Моя сестра, – пояснила Шаллан. – Она напялила странную маску и отказывается ее снимать.
Из паланкина раздался тихий возглас.
– Дитя, – страдальческим тоном произнес главный жрец, – упрямая сестра – не то дело, с которым должны разбираться ревнители.
– Добрый брат, я все понимаю, – сказала Шаллан, вскинув руки перед собой. – Но это не простое упрямство. Я думаю… Я думаю, в нее вселился Приносящий пустоту.
