«Плохо, плохо, плохо», – подумала Шаллан. Отец говорил тихим голосом. Он был опаснее всего, когда говорил тихим голосом.
– Думаешь, – продолжил отец, подавшись вперед и упираясь ладонями о столешницу, – я не знаю о твоем плане сбежать?
Балат попятился:
– Как?!
Шаллан вошла в комнату. «Что это на полу?» – подумала она, идя вдоль стены к двери в кухню. Что-то мешало той закрыться.
По крыше снаружи застучал дождь. Пришла буря. Стражники были в караулке, слуги разошлись по комнатам, чтобы дождаться, пока стихия уляжется. Семья осталась в одиночестве.
Поскольку окна закрыли, комнату освещали только холодные сферы. Светлорд Давар не приказал разжечь камин.
– Хеларан мертв, – бросил отец. – Ты это знал? Ты не можешь его отыскать, потому что его убили. Мне даже не пришлось это делать. Он сам нашел смерть на поле боя в Алеткаре. Вот придурок!
Эти слова пошатнули ледяное спокойствие Шаллан.
– Как ты узнал, что я собираюсь уйти? – требовательно спросил Балат. Он шагнул вперед, но Эйлита удержала его. – Кто тебе доложил?
Шаллан присела рядом с тем, что препятствовало кухонной двери закрыться. От грохота грома все здание дрожало. У двери лежало тело.
Мализа. Смерть пришла к ней после нескольких ударов по голове. Свежая кровь. Теплый труп. Он убил ее недавно. Вот буря!.. Отец узнал о плане, послал за Эйлитой и подождал, пока та прибудет, а потом прикончил свою жену.
Это не было убийством сгоряча. Он лишил ее жизни в наказание.
«Вот к чему все пришло, – подумала Шаллан, чувствуя странное, отрешенное спокойствие. – Ложь становится правдой».
Это ее вина. Она встала и прошла по комнате туда, где слуги оставили для отца кувшин с вином и чаши.
– Мализа, – предположил Балат. Брат не смотрел на Шаллан, он просто догадался. – Она сломалась и все тебе выложила, верно? Преисподняя! Не стоило нам ей доверять.
– Да, – подтвердил отец. – Она заговорила. В итоге.
Меч Балата с тихим скрежетом покинул кожаные ножны. Меч отца последовал примеру.
– Наконец-то, – усмехнулся отец, – ты демонстрируешь хоть какое-то подобие хребта.
– Балат, нет! – воскликнула Эйлита, вцепившись в него.
– Я больше не буду его бояться, Эйлита! Не буду!
Шаллан налила вина.
Светлорд Давар перепрыгнул через главный стол, замахиваясь мечом, который держал обеими руками, и они сошлись. Эйлита закричала и попятилась, когда Балат замахнулся мечом на отца.
Шаллан мало что понимала в фехтовании. Она наблюдала за тем, как Балат и остальные тренируются, но настоящие поединки видела только на дуэльной арене.
Сейчас все было по-другому. Сейчас все было… жестоко. Отец снова и снова обрушивал на Балата удары, которые тот едва успевал парировать. Звон металла вторил грохоту бури. От каждого удара комната как будто вздрагивала. Или причиной тому был гром?
Балат споткнулся, начиная стремительную атаку, и упал на одно колено. Отец выбил меч из его рук.
Неужели все закончилось так быстро? Прошло всего-то несколько секунд. Совсем не как на дуэлях.
Отец грозно навис над сыном.
– Я всегда тебя презирал, – прорычал он. – Ты трус. Хеларан был благородным. Он противился мне, но делал это с пылом. А ты… ты ползаешь на брюхе, скулишь и жалуешься.
Шаллан подошла к нему и протянула вино:
– Отец, он повержен. Ты победил.
– Я всегда хотел сыновей, – продолжил светлорд Давар. – И у меня их четверо. Все никудышные! Трус, пьяница и слабак. – Он моргнул. – Только Хеларан… только Хеларан…
– Отец? – позвала Шаллан. – Выпей.
Он взял чашу и осушил до дна.
Балат схватил меч. Все еще стоя на одном колене, он сделал выпад. Шаллан закричала, и меч со странным звоном задел отца, прорезав его сюртук и выйдя со спины, коснувшись чего-то металлического.
Отец выронил чашу. Та упала на пол, пустая. Он охнул, ощупывая бок. Балат отвел меч и в ужасе уставился на отца снизу вверх.
Когда светлорд Давар посмотрел на руку, на ней была капля крови – не больше.
– Это все, на что ты способен? – зарычал он. – Пятнадцать лет тренировок – и это твой лучший удар? Атакуй меня! Срази меня! – Он отвел меч в сторону, поднял другую руку.
Балат разрыдался, и меч выскользнул из его пальцев.
– Ба! – завопил отец. – Бесполезен. – Он швырнул меч на главный стол, подошел к очагу. Схватил железную кочергу и вернулся обратно. – Бесполезен.
Он ударил кочергой по бедру Балата.
– Отец! – завизжала Шаллан и попыталась схватить его за руку. Он ее оттолкнул и снова обрушил кочергу на ногу сына.
Балат заорал.
Девушка упала и сильно ударилась головой об пол. Она могла лишь слышать, что происходило дальше. Вопли. Тяжелые удары кочергой по чему-то мягкому. Яростный грохот бури наверху.
– Почему. – Шмяк! – Ты. – Шмяк! – Не можешь. – Шмяк! – Хоть что-то. – Шмяк! – Сделать. – Шмяк! – Правильно?
Перед глазами у Шаллан прояснилось. Отец тяжело дышал. Его лицо было в брызгах крови. Балат всхлипывал на полу. Эйлита держалась за него, зарывшись лицом в его волосы. Нога Балата являла собой кровавое месиво.
Виким и Йушу по-прежнему стояли в дверях в пиршественный зал, замерев в ужасе.
Отец посмотрел на Эйлиту, в глазах его было убийство. Он поднял кочергу, чтобы ударить. Но потом оружие выскользнуло из его пальцев и со звоном упало на пол. Взглянул на свою руку, словно с изумлением, и зашатался. Схватился за стол, но все равно рухнул на колени, а затем повалился на бок.
Дождь стучал по крыше. Казалось, тысяча суетливых тварей пытается проникнуть в дом.
Шаллан вынудила себя встать. Холод. Да, она теперь узнала этот холод внутри себя. Девушка чувствовала его раньше – в тот день, когда потеряла мать.
– Перевяжи раны Балата. – Она подошла к плачущей Эйлите. – Используй его рубашку.
Та кивнула сквозь слезы и дрожащими пальцами начала работать.
Шаллан присела рядом с отцом. Он лежал без движения, его открытые мертвые глаза таращились в потолок.
– Что… что случилось? – спросил Виким. Она не заметила, как они с Йушу робко вошли в зал, обошли стол и приблизились к ней. Виким глянул через ее плечо. – Неужели удар Балата в бок…
У отца там текла кровь; Шаллан это чувствовала сквозь одежду. Но рана была недостаточно серьезной, чтобы привести к такому. Она отрицательно покачала головой и объяснила:
– Несколько лет назад ты мне кое-что дал. Мешочек. Я его сохранила. Ты сказал, со временем они становятся сильнее.
