– Почему это? – спросил он.
– Чтобы помнить.
– Помнить, – повторил спрен, пробуя новое слово.
– Это значит… – Буреотец! Как же ей объяснить, что такое память? – Это значит осознавать, что ты делал в прошлом. В другие моменты, которые случились много дней назад.
– Помнить. Я… не могу… помнить…
– Какое твое самое раннее воспоминание? – спросила Шаллан. – Где ты был вначале?
– Вначале, – проговорил Узор. – С тобой.
– На корабле? – Девушка начала записывать.
– Нет. Зеленое. Пища. Пища не чтобы есть.
– Растения?
– Да. Много растений.
Он завибрировал, и Шаллан подумалось, что вибрация подражает шуму ветра в ветвях. Она сделала глубокий вдох. Казалось, еще чуть-чуть – и палуба превратится в тропинку, ящик станет каменной скамейкой. Все выглядело зыбким, ненастоящим, но таким похожим на настоящее. Отцовский сад. Узор на земле, нарисованный в пыли…
– Помнить, – шепотом проговорил спрен.
«Нет, – в ужасе подумала Шаллан. – НЕТ!»
Видение растаяло. Ей ведь просто померещилось, так? Веденка прижала к груди защищенную руку, ее дыхание сделалось прерывистым. Нет.
– Эй, барышня! – раздался позади голос. – Расскажите-ка этому новичку, что приключилось в Харбранте!
Шаллан, все еще с колотящимся сердцем, повернулась и увидела Ялба. Тот направлялся к ней с «новичком» – шестифутовым громилой, который был по меньшей мере на пять лет старше самого Ялба. Они подобрали его в Амидлатне, последнем порту. Тозбек хотел быть уверенным, что во время перехода к Новому Натанану на борту хватит рабочих рук.
Ялб присел возле ее скамейки. По причине холода он соблаговолил надеть рубашку с истрепанными рукавами и нечто вроде головной повязки, прикрывавшей уши.
– Светлость? – спросил он. – Вы в порядке? Выглядите так, словно проглотили черепаху. И не только голову, а целиком.
– Со мной все хорошо. Что… что ты у меня спросил?
– В Харбранте, – сказал Ялб, большим пальцем указывая себе за спину, – мы повстречали короля или не повстречали?
– Мы? – повторила Шаллан. – Я его встречала.
– А я был вашим спутником.
– Ты ждал снаружи.
– Да какая разница! Я был вашим лакеем на той встрече, ага?
Лакеем? Он оказал ей услугу и проводил до дворца.
– Ну… вроде того, – подтвердила Шаллан. – Припоминаю, ты и впрямь красиво кланялся.
Ялб встал и повернулся к громиле:
– Вот видишь? Я же упоминал про поклон, верно?
«Новенький» что-то проворчал в знак согласия.
– Так что давай иди мыть посуду, – продолжил Ялб и получил в ответ сердитый взгляд. – Ну вот только не начинай! Я же предупреждал, что к дежурству на кухне капитан относится с особым вниманием. Если хочешь стать одним из нас, хорошенько потрудись и не чурайся лишней работы. Капитан будет к тебе лучше относиться, как и все остальные. Я же ради твоего блага стараюсь, еще спасибо мне скажешь.
Здоровяк как будто успокоился и потопал на нижнюю палубу.
– Клянусь Стремлениями! – воскликнул Ялб, глядя ему вслед. – У парня столько же смекалки, сколько света в двух сферах из грязи. Я за него переживаю. Кто-то обязательно этим воспользуется, светлость.
– Ялб, ты опять хвастался?
– Если добавить чуток правды, то не считается.
– Вообще-то, в этом и заключается суть хвастовства.
– Эй, – воскликнул Ялб, повернувшись к ней. – А что вы тут делали? Ну, знаете – с цветами?
– С цветами? – переспросила Шаллан, похолодев.
– Ну да – палуба стала зеленой, ага? Клянусь, я видел. Все из-за того странного спрена, верно?
– Я… я пытаюсь определить, что же это за спрен, – пояснила Шаллан, следя, чтобы голос не дрогнул. – Провожу научное исследование.
– Так я и думал, – сказал Ялб, хотя ее ответ на самом деле ничего не прояснил.
Он приветливо махнул ей рукой и убежал.
Девушка переживала из-за того, что Узора не удалось спрятать от моряков. Она пыталась сидеть в своей каюте, чтобы сохранить его в тайне от всех, но замкнутое пространство действовало угнетающе, а спрен не реагировал на предложения держаться от людей подальше. И поэтому на протяжении последних четырех дней ей пришлось позволить им наблюдать за Узором.
Он вызывал у моряков понятное беспокойство, но они предпочитали помалкивать. Сегодня матросы были заняты подготовкой корабля к ночному переходу. Мысли об открытом море ночью тревожили Шаллан, но такова была плата за путешествие в такой дали от цивилизации. Два дня назад им даже пришлось пережидать бурю в прибрежной бухте. Ясна и Шаллан высадились на берег и отправились в построенную специально для таких целей крепость, заплатив за возможность укрыться немалую цену, а моряки остались на борту.
В бухте, хоть она и не была настоящим портом, имелся хотя бы бурелом, за которым корабль и укрылся. Во время следующей великой бури у них и этого не будет. Они разыщут бухту и попытаются перенести шторм, хотя Тозбек заранее решил, что пошлет Шаллан и Ясну на берег, чтобы они спрятались в пещере.
Она снова повернулась к Узору, который теперь парил над палубой. Он чем-то напоминал порожденную хрустальной люстрой игру световых бликов на стене – только вот был трехмерным и состоял из чего-то черного, а не из света. Пожалуй… нет, не очень-то похоже.
– Обманы, – сказал Узор. – Обманы от Ялба.
– Да, – со вздохом согласилась Шаллан. – Ялб временами просто идеален в искусстве убеждения ради собственного блага.
Узор тихонько загудел. Он казался довольным.
– Тебе нравятся обманы? – спросила Шаллан.
– Хорошие обманы. Этот обман. Хороший обман.
– Что делает обман хорошим? – поинтересовалась Шаллан, аккуратно записывая каждое слово Узора.
– Хороший обман – правдивый обман.
– Узор, эти вещи противоположны друг другу.
– Ммм… Свет делает тень. Правда делает обманы. Ммм…
«Ясна назвала их „спренами лжи“, – записала Шаллан. – Им, похоже, это прозвище не нравится. Когда я духозаклинала в первый раз, чей-то голос просил у меня правду. Я по-прежнему не знаю, что это значит, и Ясна ничего не объясняет. Она, похоже, знает о случившемся не больше меня. Не думаю, что голос принадлежал Узору, но не могу утверждать наверняка, поскольку он, видимо, многое о себе забыл».
Она вернулась к рисованию и сделала пару набросков Узора в парящей и плоской формах. Это занятие позволило ее мыслям успокоиться. К тому моменту, когда наброски были закончены, в памяти Шаллан всплыло несколько смутных отрывков из прочитанных книг, которые она захотела процитировать в заметках.
