– Да, сэр.
– Я попрошу у него лучших людей, – продолжил Далинар, – и отдам под твое командование. Используй их так редко, как только сможешь. Необходимо, чтобы в итоге короля охраняли только люди из мостовых расчетов – те, которым ты доверяешь, не связанные с политической игрой в военных лагерях. Выбирай осторожно. Я не хочу заменить вероятных предателей на бывших воров, которых можно с легкостью купить.
– Да, сэр. – Каладин почувствовал, как на его плечи ложится тяжелое бремя.
Далинар выпрямился:
– Я не знаю, что еще можно сделать. Человек должен доверять своим собственным охранникам.
Он направился обратно к двери в комнату. Тон его голоса казался глубоко обеспокоенным.
– Сэр? – позвал Каладин. – Вы же не такого покушения ждали?
– Верно. – Далинар сжал дверную ручку. – Я согласен с твоей оценкой. Это плод усилий человека, который не вполне осознает, что делает. Учитывая изощренность замысла, я даже удивлен, что у них почти получилось. – Он устремил на Каладина пристальный взгляд. – Если Садеас решит нанести удар – или, и того хуже, появится убийца, отнявший жизнь моего брата, – мы так легко не отделаемся. Буря еще не началась.
Он распахнул дверь, и послышались жалобы короля, до того момента приглушенные. Элокар гневался: никто не воспринимал всерьез угрозы его жизни, никто к нему не прислушивался, а ведь нужно разобраться с теми штуками, которые он видел в зеркале за своей спиной, что бы это ни значило! Его тирада напоминала нытье избалованного ребенка.
Каладин посмотрел на искривленные перила и вообразил, как король на них болтается. У Элокара имелись веские причины быть не в духе. Но разве королю пристало вести себя таким образом? Разве его Призвание не требовало, чтобы он держал себя в руках в трудную минуту? Каладин понял, что не может представить себе ситуацию, в которой подобный шум поднял бы Далинар.
«Твоя работа не в том, чтобы судить, – напомнил он себе, а потом махнул Сил и ушел с балкона. – Твоя работа в том, чтобы защищать этих людей».
Так или иначе.
24
Тин
Гнилоформа губит сердце мечты.
Формы этих богов избегать должен ты.
Не касайся, не слушай зовущие рты, отрицай.
Беги от нее по холмам, вдоль реки,
Пусть будут тропы твои нелегки.
Страхи в сердце своем сбереги – дерзай.
Из «Песни тайн» слушателей, строфа 27
Ну, видите ли, – излагал Газ, шлифуя пол в фургоне Шаллан. Она сидела поблизости и слушала, не переставая работать. – Мы – большинство из нас – отправились на Расколотые равнины, чтобы воевать ради отмщения, понимаете? Эти мраморные убили короля. Предполагалось, что это будет великое дело, и все такое. Биться ради мести, ради того, чтобы всему миру показать: алети не терпят предательства.
– Ага, – согласился Рэд, долговязый бородатый солдат, и выдернул один из прутьев, на которых держалась крыша ее фургона.
Теперь с каждой стороны их осталось только три. Рэд отбросил прут и удовлетворенно отряхнул рабочие перчатки. Клетка на колесах превратилась в средство передвижения, куда лучше подходящее для светлоглазой дамы. Он сел на край основания фургона, свесил ноги и подхватил рассказ Газа:
– Я все помню. До нас дошел призыв к оружию от самого великого князя Вамы, и призыв этот двигался по всему Дальнобрегу, точно облако вони. Каждый второй взрослый мужчина отправился воевать. Стоило отправиться в пивнушку, не надев повязку рекрута, как люди начинали спрашивать, не трус ли ты. Я записался добровольцем вместе с пятью приятелями. Все они сейчас мертвы и гниют в одном из этих про́клятых бурей ущелий.
– Так вы просто… устали воевать? – спросила Шаллан.
У нее теперь был письменный стол. Ну, обычный стол – небольшой, походный, его можно было с легкостью разобрать. Его вынесли из фургона, и она смогла проглядеть кое-какие заметки Ясны.
Караванщики разбили лагерь на исходе дня; они прошли достаточно, и Шаллан их не торопила, учитывая то, что им всем довелось перенести. После четырех дней в дороге они приближались к той части «коридора», где нападения бандитов делались куда менее вероятными. Они были уже недалеко от Расколотых равнин и столь желанной безопасности.
– Устали воевать? – переспросил Газ и, усмехнувшись, начал прибивать на место дверную петлю. Время от времени он поглядывал в сторону – это было что-то вроде нервного тика. – Клянусь Преисподней, нет. Это не мы, а шквальные светлоглазые! Не обижайтесь, светлость. Но чтоб их буря прибрала да потрепала как следует!
– Они перестали сражаться ради победы, – негромко пояснил Рэд. – И начали сражаться ради светсердец.
– Каждый день, – продолжил Газ, – каждый проклятый бурей день мы поднимались и отправлялись биться на эти плато. И наши войска не продвигались. Да и зачем им продвигаться? Великим князьям нужны были только светсердца. Вышло так, что из-за своих военных обетов мы попали в самое настоящее рабство. Записавшись в армию, мы утратили право на путешествия, которое полагается всем добрым гражданам. Мы умирали, истекали кровью и страдали, чтобы они обогащались! Только и всего. Потому мы сбежали. Просто бросили их и их войнушку.
– Ну, Газ, – заметил Рэд, – это еще не все. Будь честным с дамой. Разве ты не задолжал некоторое количество сфер ростовщикам? И еще ты ведь рассказывал, что едва не очутился в одном из мостовых расчетов…
– Забудь. Это все моя прежняя жизнь. В этой прежней жизни нет ничегошеньки, что имело бы значение сейчас. – Он закончил забивать гвоздь. – И вообще. Светлость Шаллан пообещала, что позаботится о наших долгах.
– Вам все простят, – подтвердила Шаллан.
– Видишь?
– Не считая вони изо рта, – прибавила она.
Газ вскинулся, его покрытое шрамами лицо покраснело, но Рэд просто расхохотался. Миг спустя Газ и сам тихонько рассмеялся. В этих солдатах чувствовалась какая-то отчаянная приветливость. Они ухватились за шанс вернуться к нормальной жизни и намеревались держаться. А когда работали вместе, не было ни единой проблемы с дисциплиной, и оба моментально бросались ей на помощь.
Вот и сейчас Газ поставил на место боковину ее фургона и, открыв засов, распахнул окошко, через которое полился свет. Он с улыбкой указал на плод своих стараний.
– Оно, конечно, недостаточно милое для светлоглазой дамы, но вы теперь хоть сможете глядеть наружу.
– Недурно, – сказал Рэд, лениво похлопав в ладоши. – Почему ты не говорил, что учился на плотника?
– Я и не учился, – ответил Газ и отчего-то помрачнел. – Просто довелось проводить много времени на лесном складе, только и всего. Кое-что запомнил.
