– Тот, с горбом как у верблюда? – спросил кто-то из матросов.
– Да. Это горбач, – отвечал Хирн. – Видишь, у него все брюхо в складках и длинный спинной плавник? Горбач – редкая добыча, потому что он сразу ныряет на большую глубину и утаскивает за собой многие сажени линя!.. Мы и вправду заслужили, чтобы он огрел нас хвостом, коли не собираемся его загарпунить!
– Осторожно! – раздался крик боцмана.
Шхуне не грозил, разумеется, сокрушительный удар хвостом. Просто у самого борта всплыл огромный кит, и из его дыхал с шумом взметнулся фонтан воды. Весь бак окатило водой.
– Славная работка! – небрежно выговорил Хирн, пока остальные матросы, вымокшие до нитки, осыпали кита проклятиями.
Нам попадались также гладкие киты, чаще всего встречающиеся в южных морях. У них нет плавников, а под кожей – огромные запасы жира. Охота на них не сопряжена с большой опасностью, поэтому они – излюбленная добыча китобоев в антарктических водах. Мельчайшие ракообразные, называемые «китовой едой», составляют их единственный рацион.
Сейчас менее чем в трех кабельтовых от шхуны плыл гладкий кит длиною футов шестьдесят, из которого можно было бы наготовить добрую сотню бочонков жира. Трех таких китов хватило бы, чтобы заполнить трюм корабля средних размеров.
– Да, это и есть гладкий кит! – воскликнул Хирн. – Его узнают по мощному, низкому фонтану. Вон, видите – там, по левому борту… Точно столб дыма… Это полосатик. И такое добро уходит у нас из-под носа! Какая жалость! Вот черт! Отказываться набить трюм, когда добро само плывет в руки, – это все равно, что вывалить в море мешок пиастров! Горе тому капитану, который упускает столько товару. Лишить свою команду такого богатства!..
– Хирн! – раздался властный голос. – Заступай-ка на вахту! Оттуда тебе будет легче считать китов. – То был голос Джема Уэста.
– Господин лейтенант! – взмолился было гарпунщик.
– Ни слова больше, не то я продержу тебя там до завтра. Пошевеливайся!
Не смея противоречить, гарпунщик повиновался: «Халбрейн» заплыла в высокие широты вовсе не для охоты, и, набирая на Фолклендах матросов, мы предупреждали их, что охотиться не придется. У путешествия была единственная цель, о которой знали все, и ничто не должно было нас от нее отвлекать.
Тем временем шхуна скользила по воде, поверхность которой приобрела красноватый оттенок из-за присутствия миллиардов ракообразных из рода тизаноподов, родственных креветкам. Киты собирали их на наших глазах своим усом, натянутым подобно сети между челюстями, и отправляли огромными глотками себе в желудок.
Такое количество китов разных видов в ноябре указывало на удивительно ранний приход весны.
Отметим между прочим, что уже в первой половине века китобои махнули рукой на моря Северного полушария, где киты теперь встречались редко в результате их неумеренного промысла. Французы, англичане и американцы обратили взоры на Южное полушарие, где охота на китов еще не представляла особого труда. Вполне возможно, что китобойный промысел, процветавший в недавнем прошлом, скоро вообще сойдет на нет. Так я размышлял, наблюдая невиданное скопление китов.
Должен сказать, что со времени нашего последнего разговора о романе Эдгара По Лен Гай отбросил былую сдержанность в общении со мной. Теперь мы нередко просто болтали о том о сем. В тот день он сказал:
– Присутствие китов свидетельствует о близости берега, потому что ракообразные, которых киты употребляют в пищу, всегда держатся вблизи берегов. К тому же самкам требуется мелководье, чтобы производить на свет потомство.
– Если дело обстоит так, капитан, – отвечал я, – то почему мы не заметили никакой земли между Южными Оркнейскими островами и полярным кругом?
– Вы правы. Чтобы увидеть землю, нам нужно отклониться на пятнадцать градусов к западу, где расположены открытые Беллинсгаузеном Южные Шетландские острова, острова Александра Первого и Петра, наконец, Земля Грейама, впервые открывшаяся взору Биско.
– Выходит, присутствие китов не всегда свидетельствует о близости земли?
– Даже не знаю, как вам ответить, мистер Джорлинг. Возможно, я ошибаюсь. Быть может, следует связать огромное количество китов с погодными условиями этого года…
– Пожалуй.
– Что ж, остается воспользоваться благоприятными условиями, – отвечал Лен Гай.
– Не слушая упреков со стороны части экипажа…
– В чем могут нас упрекнуть эти люди? – вскричал капитан. – Насколько мне известно, их брали на корабль не для охоты! Они отлично знают, для чего их наняли, и Джем Уэст поступил верно, не дав им продолжить свои бессмысленные разговоры. Моя старая команда не позволяет себе подобных замечаний!.. Да, мистер Джорлинг, остается сожалеть, что я не смог ограничиться ею – учитывая количество туземцев, населяющих остров Тсалал!
Спешу пояснить, что, хотя мы не занимались охотой на китов, прочий морской промысел не возбранялся. Учитывая скорость «Халбрейн», от невода было бы мало толку. Однако боцман велел закинуть за корму удочки, что весьма способствовало разнообразию меню – к вящему удовольствию желудков, уставших от солонины. На удочки попадались бычки, лососи, треска, скумбрия, морские угри, кефаль, рыбы-попугаи. Гарпунами удавалось добывать дельфинов и морских свиней, темное мясо которых пришлось экипажу по вкусу, а филе и печень вообще считаются лакомствами.
На протяжении всего пути нас сопровождали белые и голубые качурки, а также зимородки, кайры и бесчисленные шашечницы. Однажды я заметил в отдалении гигантского буревестника. Видимо, именно эту необыкновенную птицу, обитающую неподалеку от Магелланова пролива, с размахом крыльев, достигающим четырнадцати футов, испанцы нарекли «quebrantahuesos». Размеры приближают этого буревестника к исполинам-альбатросам, которых мы тоже встречали нередко, – таинственным пернатым с оперением цвета сажи, приверженным стране вечных льдов.
Воодушевление и горечь Хирна и его единомышленников-матросов при виде стад китообразных, которых мы не собирались преследовать, объясняется тем, что первенство среди китобоев антарктических вод принадлежит американцам. Согласно переписи, проведенной Соединенными Штатами в 1827 году, количество судов, оснащенных для китобойного промысла в этих водах, достигало 200; каждое привозило домой по 1700 бочонков жира; в год добывалось до восьми тысяч китов, не считая двух тысяч подранков, уходивших в глубину. Четыре года назад была проведена очередная перепись, показавшая, что флот вырос до четырехсот шестидесяти судов, что составило девятую часть от всего торгового флота страны. Общая стоимость китобойного флота равнялась примерно ста восемнадцати тысячам долларов, а торговый оборот достигал сорока миллионов.
Понятно теперь, почему гарпунщик и многие матросы-американцы относились к этому грубому, но доходному ремеслу с такой страстью. Однако американцам следовало бы поостеречься дальнейшего безоглядного истребления морских обитателей! Китов в южных морях будет все меньше и меньше, так что их придется преследовать среди льдов…
