Сегодня вечером Дэбенхэм прочел лекцию по геологии, но дал только общие черты происхождения и классификации каменных пород – с той целью, чтобы следующие его лекции были понятнее.
Суббота, 13 мая.
Вчера, часам к 10 вечера, ветер упал. Утро сегодня было тихое и ясное; только луна светила сквозь тонкую дымку из ледяных кристаллов, окруженная блестящим крестовидным сиянием с белой ложной луной и такими же лучами с призматическими пятнами внутри блестящего кольца – отражения от главного источника света. Уилсон сделал прелестный эскиз этого явления.
Я ходил к Неприступному острову, поднялся по его крутому склону и осмотрел лед в окрестностях. Вчерашний сильный ветер не вызвал никаких изменений. Я взбирался на крутые утесы, надеясь добраться до вершины. Но это оказалось непросто. Я наткнулся на круто нависающий утес из лавы, заставивший меня заскользить вниз. Спаситись удалось благодаря ледорубу. У этого острова очень крутые склоны. Мне известен только один маршрут подъема на его вершину. Интересно было бы найти другие.
После чая Аткинсон принес радостную весть, что собаки возвращаются с мыса Хижины. Мы выбежали на лед встречать товарищей. Мирз донес, что все обстоит благополучно и что лошади следуют на недальнем расстоянии.
Собак распрягли и посадили на цепь. Судя по виду их, они все замечательно здоровы и бодры; с ними, очевидно, за последнее время не было никаких хлопот; не было у них даже драк.
Полчаса спустя прибыли Дэй, Лэшли, Нельсон, Форд и Клин с обеими лошадьми. И люди, и животные – в лучшем виде.
Большая радость, что вернулись, наконец, люди и собаки; отрадно также видеть всех наших десятерых лошадок уютно устроенными на всю зиму. Ведь успех нашего предприятия зависит, по-видимому, главным образом от них.
Я еще не видел принесенных метеорологических наблюдений, но говорят, что с самого нашего ухода там все время стояла прекрасная, тихая погода, за исключением последних трех дней, когда был очень сильный ветер.
22 апреля, на другой день после нашего ухода, было убито четыре тюленя и после того еще несколько, так что в старом доме оставлен порядочный запас мяса и жира; от прочих припасов, как видно, осталось немного. Пришлось съездить в склад за сеном. На морском льду близ Касль-Рока три дня назад был убит белый леопард, всего второй, виденный в проливе.
Любопытно, что возвратившиеся, по-видимому, не придают особенной цены вкусной еде, которой они здесь пользуются. То же было бы и с нами, если бы мы не пожили дня два в палатках прежде, чем вернулись в дом. Все более и более выясняется, что здесь требуется лишь самый простой стол: тюленьего мяса вволю, мука и жир, с прибавлением чая, какао и сахара – вот все, что нужно, чтобы быть вполне здоровыми и не ощущать лишений.
Температура там была не такая низкая, как я ожидал. Во время наступившего после нашего ухода затишья нахлынула, как видно, необычайно теплая волна; градусник стоял немного ниже нуля [–18°C], пока не начался ветер, а тогда сразу упал до –20° [–29°C]. Для разнообразия ветер вызвал падение температуры вместо повышения.
Воскресенье, 14 мая.
Серое, пасмурное утро.
Проезжал лошадей. Читал молитвы. Дал Райту несколько заметок о количестве льда на антарктическом материке и о действии зимних движений в морском льду. Надо разъяснить ему более широкое значение задач, которые входят в изучение окружающей нас природы. Ему нужно бы прожить здесь года два, чтобы вполне усвоить все это, иначе он, при всей своей смышлености и энергии, сделает мало путного без такой расширенной опытности.
К полудню небо прояснилось, и я после обеда прошелся к ледяным утесам. Чудный день и вечер; все облито лунным светом, таким ярким и чистым, словно золотым, – удивительная красота! В такое время наша бухта принимает странно знакомый, близкий сердцу вид; чувствуешь что-то свое, родное, когда глаз покоится на нашей стоянке, на доме с освещенными окнами.
Глубокое впечатление производят на меня существующие между всеми нами взаимные сердечные отношения. Не думаю, чтобы поверили моему заявлению простой истины: между нами вовсе не бывает трений, так как вообще полагают, что все мелкие дрязги, случающиеся в такой жизни, как наша, потом невольно или намеренно забываются. Мне же нет надобности ничего затушевывать; скрывать нечего. В нашем доме нет натянутых отношений, и ничто так не поражает, как проявляемый во всех случаях всеобщий дружественный дух.
Такое состояние было бы удивительно и отрадно при любых условиях, тем более если вспомнить, из каких разнообразных элементов составлена наша ком-пания…
Об этом стоило бы рассказать подробнее. Так, не далее как сегодня Оутс, ротмистр шикарного драгунского полка, дурачился вместе с Дэбенхэмом, молодым студентом из Австралии, перепрыгивая через столы и стулья.
Нельзя не гордиться таким подбором людей.
Температура опустилась до –23° [–31°C]. Без сомнения, она еще понизится, ибо я нахожу чрезвычайную разницу между этой зимой, насколько можно судить по прожитой до сих пор части ее, и зимой 1902–1903 гг.
Глава X. На зимовке
О пингвинах. – Собака Вайда. – Пропажа третьей собаки. – О льдах. – Роскошное южное сияние. – Дом Шеклтона. – Упорны ветры. – Лекция о диете. – Загадочные температуры. – Лекция о Японии. – Уилсон – о рисовании. – Уилсон как человек.
Понедельник, 15 мая.
Весь день дул сильный северный ветер – около 30 миль в час. Гряда слоистых облаков, длиной около 6000–7000 футов, быстро неслась к северу. Не редкость, что верхние слои воздуха двигаются в противоположных направлениях, но странно, что это явление держится так упорно. Симпсон не раз уже отмечал, что выдающейся чертой здешних атмосферных условий является то, как неохотно смешиваются разные слои воздуха; этим, кажется, объясняются многие любопытные колебания температуры.
Сделал небольшую прогулку: приятного мало. Уилсон прочел интересный доклад о пингвинах. Он указал на примитивное расположение перьев на крыльях и на теле птицы, на видоизменения, происшедшие в мышцах крыльев и строении ног. Он высказал предположение, что эти птицы обособились, вероятно, в весьма ранней стадии существования птиц, и происходят по довольно прямой линии от летучего ящера – археоптерикса юрского периода. Ископаемые исполинских пингвинов эоценовой и миоценовой эпох доказывают, что род с тех пор изменялся весьма мал.
Докладчик перешел к классификации и месту жительства различных видов, к их гнездам, яйцам и пр.; затем дал краткий очерк здешних видов пингвинов: Адели и императорских.
Особенно заинтересовали меня слова Уилсона о желательности эмбриологического изучения императорского пингвина – с целью пролить больше света на развитие вида, выражающееся в потере зубов, и пр., а также сообщенное Понтингом наблюдение, что взрослые пингвины Адели учат своих птенцов плавать, так как это до сих пор оставалось темным вопросом. Говорили, будто старые птицы толкают птенцов в воду; говорили и то, будто они бросают их в колониях, где они выведены, но и то и другое не кажется вероятным. Понятно, что молодым птицам приходится учиться плавать, но любопытно, насколько старые особи сознательно обучают своих птенцов.
