Но на операцию требовались деньги – много денег. Да и на новые документы тоже. Однако на сей счет у Питбуля были свои «наколки». Он знал об одном из жителей окраин облцентра – неприметном, небогатом старичке, проживавшем в частном домишке. Никто из его соседей даже не догадывался, что этот ничем не примечательный с виду дедушка – бывший вор-домушник, за свою жизнь обобравший не одну сотню людей. Но его самая главная тайна заключалась в том, что в подполе его дома хранился местный общак – воровская губернская казна. И Питбуль, рискуя в случае неудачи подвергнуться самой жестокой казни, решил завладеть этими деньгами.
К тому моменту уже везде и всюду была объявлена тревога, за ними по пятам шла погоня, над лесом то и дело кружил вертолет. Поэтому беглецы решили избавиться от машины и, запутав следы, идти пешком. Доехав до реки, они столкнули в нее «копейку» и, перебравшись на другой берег, оказались в болотистых плавнях. Рискуя уйти в трясину, беглые зэки до темноты шли через заросли камыша и ивняка. Уже почти ночью, перебравшись через еще одну речку, они увидели перед собой небольшую деревушку. В центр селения сунуться они не решились. Выбрали домик, стоящий на отшибе, у которого, несмотря на поздний час, светилось одно из окон…
Ознакомившись с тем, что для них подготовили информационщики, сыщики пришли к выводу, что им нужно срочно побывать в чернореченской зоне, чтобы там, на месте, узнать все детали побега и попытаться восстановить его маршрут.
– Дураку понятно, – вслух размышлял Лев, вновь и вновь пробегая глазами по абзацам «досье», – что пока мы не отследим все маршруты их перемещений по России, нам никогда не найти того, кто разделался с беглыми зэками.
– Слушай, Лев, а это очень важно найти того, кто воздал двум, мягко говоря, тварям по их поганым заслугам? – Станислав смотрел на Гурова с ироничным недоумением. – У нас что, нет других забот? Ну, найдем мы этого человека. Так сказать, передадим в руки правосудия. Ну, посадят его. И что в этом хорошего? Лично мне тот, кто этого злыдня Питбуля и этого поганца Шпыля отправил в мир иной, куда симпатичнее, нежели эти двое «потерпевших».
– Ты будешь смеяться, но мне тоже. Да! Я считаю, что и Питбуль, и Шпыль получили по заслугам… – Гуров замолчал и, выдержав некоторую паузу, продолжил: – Ну, а теперь посмотрим на это дело с другой стороны. Есть постулат римского права: пусть рухнет мир, но восторжествует закон. Мы служим закону, и исполнять обязаны его таким, какой он есть. А если каждый из нас начнет, как сегодня это делают слишком многие, интерпретировать законы на свой лад, выборочно их исполнять, то тогда наступит полный абзац всему и вся.
Заложив руки в карманы, Стас прошелся по кабинету и, остановившись напротив Льва, с безмерным сарказмом произнес:
– Помню, помню, помню… Это у нас с тобой уже не первый спор на данную тему. Ты, как всегда, убежден в абсолютной непогрешимости закона и нашей обязанности рабски его исполнять.
– Ой, только не надо передергивать! – сердито отмахнулся Лев. – Уж такие эпитеты отпускаешь – «рабски исполнять»… Ерунду-то не городи!
– Ну, допустим, я немного утрирую… – хмыкнув, выразительно пожал плечами Крячко. – Но законы пишут люди и слишком часто их меняют. Помнишь начало девяностых, когда по амнистии выпустили мужика, который с восемьдесят пятого года сидел за спекуляцию? Ведь самое смешное было то, что даже когда спекуляцию уже, по сути, узаконили, объявив частной коммерцией, его все равно из тюрьмы не выпустили! И только после того, как поднялся всеобщий хай, освободили по амнистии, но никак не по отсутствию состава преступления. О, как! Человек потерял семь лет своей жизни из-за несовершенства законов, а я должен стоять перед ними на коленях и бить поклоны. Ты вспомни «славные» девяностые, когда кое-кто из тогдашних дебилов-либералов, которых я зову либерастами, предлагали даже за насилие над несовершеннолетними наказывать штрафами. И вот, представь себе, это вдруг прошло бы. И что же? Я такому закону тоже должен был бы кланяться как иконе святого угодника?
– Растет, растет наш Стасушка!.. – неожиданно рассмеялся Гуров. – Ишь, как боевито дискутирует, отстаивая идеи «кулачной юстиции». Слушай, что это ты на меня обрушился со своими софизмами? Скоро нам идти к Петру, вот ему и двинь свои идеи. Как он на них отреагирует? Наверное, сразу же примет на «ура».
Услышав про Петра, Крячко несколько скис и уже без всякого энтузиазма пробурчал:
– Ага, примет… Как же! Держи карман шире. Еще похлеще тебя начнет жевать мочалку насчет «духа и буквы закона»…
Неожиданно раздался стук в дверь, и в кабинет заглянул капитан Жаворонков. Улыбнувшись, он вопросительно мотнул головой.
– Разрешите? Только что удалось связаться с АДИСом, отправил им на идентификацию отпечатки пальцев Вингрова и Капылина. Ответ уже получен. Как установили эксперты, отпечатки пальцев Константина Вингрова принадлежат бежавшему из заключения в две тысячи пятом особо опасному рецидивисту Юрию Сныпкину, а Эдуард Капылин на самом деле – Борис Шпульник, тоже, кстати, беглый и до сих пор не найденный. Вот, пожалуйста, присланная ими справка, – он положил перед Гуровым принтерную распечатку.
Слушая его, Станислав громко рассмеялся:
– Валера, их уже нашел самый лучший сыщик всех времен и народов, от которого не сумел уйти еще ни один беглец даже самый хитрый и ушлый.
– Э-э-э… Вы имеете в виду себя или Льва Ивановича? – Жаворонков недоуменно посмотрел на Стаса.
Теперь уже рассмеялись оба опера.
– Валера, он имел в виду смерть, – пояснил Гуров. – От нас скрыться можно, а от этой костлявой старушки в белом балахоне и с косой не уходил еще никто. Да я бы и не помыслил называть себя самым лучшим сыщиком всех времен и народов. Кстати, все забываю спросить, как там у тебя дела с Таней Снегиревой? Что-то давно о ней ничего не слышно.
– Да все нормально! – оптимистично улыбнулся Жаворонков. – Уже проходит восстановительную терапию. Этой зимой решили пожениться. Она все прикалывается: «И что это у нас с тобой за семья получится? Два пернатых не только разных видов, но и из разных сезонов. Что за гнездо с тобой совьем?»
Когда Валерий скрылся за дверью, указав ему взглядом вслед, Лев с ироничной назидательностью вскинул указательный палец:
– Учись у молодежи! Але-оп! И новая семья – как по заказу. А ты, бедный наш, все бобылюешь и бобылюешь… – сокрушенно покачал он головой.
– Лева, блин! – в глазах Крячко сверкнули сердитые искры. – Сам же любишь повторять: бедностью попрекать грешно! Я, может, и рад бы иметь что-то стабильное и постоянное, но почему-то все время получается наперекосяк. Наверное, как говорят, такова моя планида…
Заглушая его последние слова, неожиданно тренькнул телефон внутренней связи, стоявший перед Гуровым.
– Ну, вот и самый лучший начальник всех времен и народов вспомнил о нашей малости, – смеясь, сказал Лев, поднимая трубку.
Это и в самом деле был Орлов.
– Оба у себя? – чуть отрывисто спросил тот.
