Непогода начинает надоедать. Снег идет и идет. Сегодня пришел Хае из Германии. Он завтра уходит вниз, не смог сходить на вершину из-за непогоды. Он пришел ко мне спросить мой Е-mail. Им, европейцам, невдомек, что для нас это еще роскошь – компьютер. Я дал ему адрес для письма, он оставил свой электронный адрес. Вечером в «зиме» бурно обсуждали, делать нам тренировочный подъем с обратным спуском в лагерь или нет. Матвей спросил наше мнение: нам нужна такая тренировка или нет. Я был за, Игорь тоже. Для хорошей адаптации альпинисты поднимаются выше своего лагеря, а потом спускаются обратно. Наши помощники восторга не выказали, но и отказаться не смогли.
30 мая. Встали в семь часов. Кто-то из уходящих вниз альпинистов оставил нам лишние продукты. Больше всего мне понравился лаваш, так как хлеб закончился, а галет мне не хватает. В рационе две галеты и десять небольших крекеров. Этого достаточно только на завтрак, а обед и ужин без хлеба. Позавтракали и пошли на тренировку. Поднялись до отметки 4600 метров, прошли хорошо. Агафонов сказал, что, если мы согласимся спуститься вниз на 4200, он помогать не будет. «У вас – говорит – теперь одна дорога, только наверх». Ночевали в пещере. Оказывается, не так-то просто в ней ночевать. Нужно привыкнуть к тому, что снег – это надежный материал, не обвалится. Мы же к этому не привычные. Как бы ни было страшно, а ночевать где-то нужно. Мы с Игорем расположились в одной стороне, Матвее с Борисом в противоположной, остальные ушли в лагерь на 4200. До отбоя пришлось немного потрудиться, выравнивая потолок, чтобы сидя не касаться его. Поужинали, я поделился лавашем, который взял с собой. Матвей по достоинству оценил мою сообразительность. Немного поговорили и спать.
31 мая. Спали до восьми часов пятнадцати минут, в десять должны прийти альпинисты, и мы продолжим подъем. Ночью проснулся от того, что стало трудно дышать. Разбудил Бориса, Матвей тоже проснулся, быстро встал и поправил рюкзак, которым загородили входное отверстие. То ли от сильного ветра, толи еще от чего-то, он немного съехал и плотно закрыл вход. Кислород стал заканчиваться, а новый не поступал, поэтому стало трудно дышать. Минут через пять-десять все опять уснули. После разговоров о том, что так можно и задохнуться, мой сон состоял из периодических провалов, с интервалами то длиннее, то короче. Я с волнением ждал утра. Когда утром стал будить Матвея, Игорь зашептал: «Не надо, давай еще поспим». Его никакие страхи не берут, молодой здоровый организм требует отдыха.
Сегодня мы продолжим подъем на верх, а потом вниз на 4200. Подъем начали почти в двенадцать часов. С первых же метров круто вверх, метров десять, затем полого метров тридцать-сорок и через разлом небольшой, но глубокий. В ширину немного более метра, а в глубину раз в десять по более. И вот оно, первое непреодолимое препятствие «стеночка» чуть более двух метров высотой. За ней опять полого. Определить высоту стенки было просто: Борис ростом 190см, а стенка немного выше его. Во время подъема в гору необходимо держать темп, не делать резких движений. Но это не для нас с Игорем, у нас никак не получается двигаться одним темпом, чтобы не сбивать дыхание и сердцебиение. Несколько резких движений и – мои сани висят вертикально, не доставая с полметра до верха. Попытаюсь объяснить ситуацию: когда встречается такая или пониже стенка, то веревка по которой мы поднимаемся, прорезает край стенки, и, если мне двигаться дальше по веревке, то мои сани должны зарыться в снег и на определенной глубине двигаться вперед, но этого естественно не происходит. Носки лыж поднимаются чуть выше веревки, я нахожусь в «мертвой зоне» и дальше без посторонней помощи продвигаться не могу. При помощи Бориса преодолел это препятствие. Хочу отметить, что в таком положении становится не по себе потому, что ситуация мне не подконтрольна и я целиком завишу от помощника.
Во время вечернего разговора Матвей просил отработать шесть часов. Как он говорит, это нормальный рабочий день. На мое возражение, что нам с Игорем достаточно и трех часов, Матвей попросил обосновать. Я сказал. что когда кто-то из вас идет вверх, то пройдя определенный промежуток, вы наклоняетесь вперед и повисаете на палках, разгружая поясницу. Или если позволяет рельеф, ложитесь на спину на рюкзак и отдыхаете. Матвей выслушал и отверг мои доводы, сказал: «Или проходите пятнадцать веревок, или шесть часов работы». Но перед нашим выходом сказал, что выходим с опозданием, достаточно десять веревок, которые мы прошли за четыре часа. Спустились к пещере и хотели идти дальше, но Матвей остановил. По его мнению, нам с Игорем нужно еще раз переночевать здесь для лучшей акклиматизации. Вчера же речь шла об отдыхе на 4200. От пещеры мы отказались, и нам поставили палатку рядом с ней. Когда спускались, попросил Бориса помочь выправить перекрученную веревку, на которой было шесть-семь «барашков». Но он не отреагировал, и я намучился, пока спустился.
Где же лето?
1 июня. Игорь удивился, почему я не встал рано, как делал это обычно. Объяснил, что торопиться некуда, за нами придут не раньше пяти часов, чтобы спустить вниз. Ужин и завтрак нам готовил Борис в пещере, где они с Матвеем ночевали. Еду приносил Матвей. Это было первое проявление внимания к нам. Как бы там ни было, мы иногда в нем нуждаемся. Вчера вечером, когда вернулись со склона, состоялось обсуждение подъема. Прикидывали, за сколько времени сможем преодолеть этот «Спасательный кулуар» и т.д. Я сказал, что нам нужно помогать на «стеночках», и на очень крутых участках, где мы либо бессильны, либо за две три минуты можем выложиться полностью, сбив дыхание. Кто-то посмеялся. Губаев предложил свою спину, чтобы затащить меня на вершину. Степан, от которого я не ожидал такого, обозвал меня лодырем и сказал, что это похоже на отказ, работать как все. Мои попытки возразить, что не лодырь и работать не отказываюсь, он не принимал. На этом вопрос о помощи был снят с обсуждения. Сегодня Макс признался нам без начальства, что он помогает Игорю так, как я предлагал. Что же творилось в тот момент во мне, знаю только я и Бог. Хорошо, что промолчал и не выговорил им все. Ведь меня подняли на смех, а Игорь и Макс сидели и слушали, а может, тоже смеялись. Со Степаном напряженные отношения. Не знаю, изменилось ли его мнение обо мне, после того, как Макс признался, что помогал Игорю.
Сегодня первый день лета. Снег большими хлопьями, и выпало уже много. Спустились на 4200 быстро, без проволочек. Отрабатывали новую систему спуска. понравилось всем. Отдыхаем четыре дня и начинаем самый главный штурм. Спать буду один. Борис на высоте 5200 метров с Матвеем и Анатолием. Утешает то, что при хорошей погоде можно за десять дней дойти до вершины и спуститься вниз. Даже останется запас на непогоду. Одна ночевка на высоте 4600, вторая на 5200, день отдыха, затем ночевка на 5900 и на вершину триста метров вверх и полтора километра в длину, и мы на вершине. Затем опять ночевка на 5900, на 5200 и 4200. Все просчитано, все кажется просто, но простота только на бумаге. Когда мы поднимались к пещере, то мне показалось, что правая нога сильно замерзла, но слава Богу, что это только показалось. Дай нам, Господи, хорошей погоды на восхождение! Дай нам сил и долготерпения друг ко другу!
2 июня. Встал в одиннадцать часов. Сегодня выходной. Но как же не хочется вставать!.. Сразу же получаешь снежный душ на голову, за шиворот. Это все конденсат, который превращается в иней на стенках палатки. Вот в этом отношении пещера лучше, в ней постоянная температура примерно минус три-пять градусов, и никакого конденсата. Получается как у Твардовского, в поэме «Василий Теркин», то не нужна ему медаль, то подавай аж орден. То мне плохо в пещере, а то пещера лучше палатки. Может, это у меня «горняшка» сказывается. Когда солнце поднимется по выше, в палатке становится жарко так, что иней высыхает, а на улице мороз. Валенки и бахилы сырые из-за снега. Он все идет. А перед восхождением нужно все высушить, чтобы не обморозиться. Парни устроили баню. Сняли одну палатку, поставили ее за пределами лагеря. Занесли в палатку маленькие сани, они как детское корыто, только края пониже, греют в «зиме» воду и моются по очереди. Приходит чистые, радостные.
