К моему удивлению, мать вернулась всего лишь через минуту, держа в руках две маленькие коробочки с порошком, и попросила за них два евро. Я взяла порошок и пошла наверх. Раскрыла сумку, собрала грязное белье и направилась к машинке. По пути я осмотрелась вокруг и заметила, как прекрасна была веранда, украшенная пышными растениями и цветами, с удобными шезлонгами. До недавнего времени было довольно холодно, чтобы сидеть в шезлонге, но последние два дня выдались теплыми, так что я улеглась на один из лежаков и сразу же уснула.
Разбудил меня шум, производимый на веранде другими паломниками, и я побежала проверить машинку. Она только что достирала, поэтому я встряхнула одежду и развесила на сушилке в уголке. Затем я спустилась вниз по лестнице, чтобы осмотреть город.
Вернувшись в хостел, я встретила свою подругу Петру, а еще Ганса и Питера – они только что заселились. Оба что-то пробормотали про команду из зомби-мамаши и зомби-дочурки, на что я лишь рассмеялась: «Испытание Камино». Вечером компания из десяти паломников пригласила меня в ресторан, о котором Петра слышала хорошие отзывы. По дороге к нему я увидела местную церковь и заглянула туда. С тех пор как я была в церкви, прошло много дней, и было приятно вновь посидеть в тишине и помолиться. В церквях по-настоящему чувствовались сила и история Камино. Столько паломников многие сотни лет проходили через эти двери с той же целью, что и у меня, – чтобы простить и быть прощенными, чтобы продолжать жить в мире.
Я прочитала молитву и поблагодарила Господа за то, что так далеко продвинулась. Сейчас я преодолела две трети пути до Сантьяго, и пусть идти было тяжело, каким-то чудесным образом я продолжала свой путь.
Потом я встретилась с той компанией, правда, она выросла до двадцати человек, и в тот момент, когда я к ним подсела, я уже жалела об этом. Не то чтобы мне они не нравились. Просто мне хотелось побыть в тишине и задумчивости, а эта толпа была ужасно шумной. Кроме того, на всю нашу компанию был только один официант, поэтому ждать пришлось невероятно долго. Я покинула их сразу после супа и салата, потому что я пробыла в ресторане уже больше трех часов и слегка окосела от их веселья. Я была так рада, что есть выражение «Доброго Пути», потому что это было единственным, что мне было нужно сказать, кивнув, и все меня поняли. Двадцать раз «Доброго Пути» повторилось мне в ответ, пока я шла к двери вместе с пятью паломниками, последовавшими моему примеру.
На следующее утро я отправилась по улице, которая вела в маленькое кафе, из которого я слышала пение мужчины. Когда я вошла, он дружелюбно поприветствовал меня. Я заказала свой любимый завтрак: бокадильо с яйцом и кофе с молоком, конечно. Вдруг я вспомнила, что перед отъездом не поставила паломнический штамп в хостеле, поэтому я попросила об этом официанта, что он с удовольствием и весьма торжественно проделал. Уходила я в чистой одежде, счастливой и готовой достигнуть моей следующей остановки – Леона. Шагая из города, я была счастлива вернуться к своему тихому и мирному движению Камино и удалиться от чужой энергетики. Мне хотелось остаться наедине со своими мыслями, чувствами, духом, озарениями, и я заметила, что все это быстро исчезало, когда я находилась в слишком большой компании. Каждый творит свой Камино, мой же – путь тишины и уединения. Но как я ни хотела медитативного путешествия, это был не тот Камино, с которым я столкнулась. Исключая короткую и мирную прогулку на выходе из городка, сегодняшний Путь стал самым серьезным пешим испытанием за все время. Длинные участки его пролегали вдоль очень оживленного шоссе, и был даже момент, когда мне пришлось сделать безумный рывок через все четыре полосы, чтобы попасть на противоположную сторону. По правде, безумный рывок с моими больными ступнями и ноющим коленом был физически невозможен. Меня хватило лишь на жалкое подобие прыжков, которые привели меня почти под колеса огромного сигналящего грузовика, увильнувшего от меня, но оставившего мою нервную систему рассыпанной по полотну дороги. Спокойствие вернулось ко мне только во время прогулки вдоль бесконечных рядов уродливых складских помещений, которые окончательно высосали из меня остатки жизненных сил. Единственным чудом была скорость, с которой я пришла в Леон. Спустя пять часов я уже стояла напротив кафедрального собора на центральной площади, пораженная величественной красотой здания. Войдя внутрь, я почувствовала прилив гордости за все те безумства, что я совершила на пути сюда. Еще я была счастлива, что стояла здесь невредимой, а не лежала под колесами грузовика.
Церковь была великолепна. Перед лицом архитектуры, витиеватых витражей, многочисленных алтарей и арочных сводов я могла лишь поражаться мастерству людей, построивших все это давным-давно. Теплый золотистый свет заполнял собор сквозь витражи, придавая ему еще более величественный вид.
Пока я бродила внутри собора, я чувствовала, будто за мной наблюдают. Несколько раз я оборачивалась, уверенная, что позади меня кто-то стоит, но там никого не было. «Кто бы ни присматривал за мной, – прошептала я, – спасибо ему за то, что спас меня сегодня».
После собора я отправилась бродить по городу – живому и суетливому. Прямо за площадью я наткнулась на заведение, предлагающее паломникам лечебный массаж стоп. Неожиданно для себя я решила войти. Мне нужна была помощь. Массажист был крепким, радушным и серьезным человеком. Ростом он был около пяти футов и шести дюймов, черноволосый, под белым докторским халатом – большое распятие на кожаном шнурке. Он улыбался, но ни слова не говорил по-английски. Я показала на свои ступни, он же – на массажный стол. Сняла носки и ботинки, и он жестом предложил мне лечь лицом вниз. Я подчинилась, но не понимала, зачем.
И вот, я лежу лицом вниз. И он начинает массировать мои плечи. Плечи – не ступни, но было так приятно, что я не стала останавливать его. Может быть, он просто плавно переходил к ним. Внезапно ощущения перестали быть приятными. Он принялся бить и мять мою спину, вдавливая в нее свой локоть и костяшки пальцев с такой силой, что у меня перехватило дыхание. Я повторяла: «Нет, нет, ступни», – лицо мое было вдавлено в массажный стол, а он колотил по спине и плечам все жестче и сильнее, не обращая никакого внимания на мои возражения. Несколько раз я пыталась перевернуться и показать на ступни, но он прижимал меня обратно, приговаривая: «Секунду, секунду», – впиваясь пальцами в ребра и спину. Я громко молила о пощаде, но чем громче я кричала, тем громче он повторял: «Секунду!» Наконец, после получаса или около того, он остановился. Ни разу он не прикоснулся к моим ступням, но даже такому битью я была рада. Мне предстояло идти еще двенадцать дней, и если бы он проделал то же самое со ступнями, я не смогла бы выйти за дверь. Перед тем как закончить, он начал надо мной громко молиться по-испански, а затем вылил святую воду мне на спину. Повернув меня лицом вверх (наконец-то), сказал на практически безупречном английском, что я была благословлена. Выйдя оттуда, я никак не могла понять, было ли это хорошей идеей. За исключением ступней, я действительно чувствовала себя лучше.
Наконец я нашла дорогу к своему хостелу и с радостью обнаружила, что он находился в здании средневекового монастыря. Комната у меня была маленькая, но уютная – как раз то, что мне и было нужно.
