– В милицию, – повторила Тоска. – Надо звонить.
– Давайте! – воскликнул Питер. – Давайте, тащите меня в ГУЛАГ!
На лице у Питера нарисовалась решительность и непреклонность, он явно собирался стать мучеником на фронте борьбы за права животных.
Мы переглянулись.
– Что смешного?! – взвизгнул Питер. – Миллионы животных по всему миру страдают! Китов убивают ради суши! Амурских тигров ради меха! Слонов ради бивней! И все только наблюдают! Все равнодушные!
Тоска достала телефон.
– Куда ты звонишь?! – прошипел Питер.
Тоска приложила телефон к уху.
– За меня вступится мировая общественность! – пригрозил он. – Вам не удастся сломить мой дух! Мой прадед был декабристом!
Питер держался хорошо. Было явно видно, что он давно уже подготовился. К ГУЛАГу.
Мы переглянулись с Тоской. Даже не переглянулись, а посмотрели друг другу в глаза.
И вдруг Тоска засмеялась. Хорошо так, искренне. Она смеялась и смеялась, а мы оба смотрели на нее.
Тоска смеялась.
Отсмеявшись, она спрятала телефон. Надо было со всем этим завязывать. От истории со всеми этими Элвисами я изрядно устал.
– Ладно, Пит, не дергайся, – сказал я. – Никто тебя в ГУЛАГ сажать не собирается, дел у нас нет других. Пойдем, мы тебя проводим до гостиницы. И крысу заодно отнесем…
– Я никуда отсюда не пойду! – неожиданно взвизгнул Питер.
Он в два прыжка пересек комнату и вцепился в батарею.
– Я не сдвинусь с места! – заявил он. – Не сдвинусь! Пока сюда не прибудет…
Питер замолчал, видимо выбирая, кого ему выбрать: адвоката, президента или уж сразу весь Шестой флот.
– Шестой флот вызывать будем? – усмехнулся я.
– Нет! Знаю я здешние порядки…
Тоска поглядела на часы.
– Послушай, Питер, – совершенно спокойно сказала она, – ты, конечно, можешь держаться за батарею сколько тебе угодно, мы тебя отрывать не будем. Но ты опоздаешь на автобус. И проторчишь в нашем гостеприимном городе еще день. Так что пойдем.
– Так я вам и поверил! Мы пойдем, а потом вы меня при попытке к бегству! Я знаю, как это делается! Или отравите полонием! Знаю я, как работают ваши спецслужбы!
Ну, это было уже совсем смешно.
– И вообще – это не я похитил крысу, это ты меня похитил! С целью выкупа! И хотел приковать к батарее!
– Тут ты, уважаемый защитник животных, глубоко заблуждаешься, – сказал я. – В том смысле, что если хочешь свалить что-то на меня. Вон видишь?
Я указал пальцем.
– Там, под потолком такой маленький огонечек красненький. На книжной полке.
Питер поглядел на огонечек.
– Это есть видеокамера, – сказал я. – Весь наш разговор немножечко зафиксирован. Так вот.
Питер сразу сник. И расплелся. Князь.
– Долго еще с батареей тискаться будешь? – спросил я.
Князь отпустил батарею и уселся на краешек дивана.
– А вообще, не послать ли нам эту запись в Оклахому? – спросил я Тоску. – Пусть там посмотрят на моральный облик своих бойскаутов…
– Хорошая идея, – согласилась Тоска.
– Не надо… – пронюнил он. – Мы… Мы не хотели… Животных на самом деле мучают… Не надо в Оклахому… Я больше не буду…
Я вздохнул, выключил камеру и подошел к Питеру. Сел рядом.
– Послушай Пит, – сказал я, – нам совершенно не хочется с тобой возиться. Не хочется тебя судить праведным судом, не хочется отправлять ни в какой ГУЛАГ, к тому же и ГУЛАГа уже пятьдесят лет не существует. Просто нам надо решить проблему. Вернуть крысу ее законному владельцу. То есть Мэри. Вот и все. Животные, конечно, по всему миру мучаются, в этом мы с тобой согласны. Но вот этому конкретному Элвису, – я указал на клетку, – ему живется явно неплохо.
– Это только так кажется! – горячо заверил Питер. – Это только кажется, что ему хорошо, на самом деле ему плохо! Животное должно быть свободно!
– Питер! – строго сказал я. – Давай так. Давай Элвис останется Элвисом, хорошо? Потом ты приедешь в свою Америку и можешь там вволю похищать и освобождать опоссумов, гремучих змей, крыс, бизонов, ну, кого хочешь. Но вот эту крысу мы вернем владельцу. Этой самой Мэри. Через… – Я поглядел на часы: – Через сорок минут.
– Ладно, – кивнул Питер. – Ладно, возвращайте. Хорошо. Только вот ее дядя…
– Мы никому ничего не скажем! – выпалила Тоска.
Я поглядел на нее с удивлением. Добрая девочка.
– А какой нам смысл кому-то что-то рассказывать? – спросила Тоска. – Мы не ставим своей целью наказание, мы ставим своей целью перевоспитание. Правда, Феликс?
Ну, у меня на этот счет были свои соображения, но…
– Феликс? – Тоска поглядела на меня проникновенно.
– Правда, – сказал я. – Проку тебя закладывать у нас действительно нет.
– А как же тогда… – Питер указал на старую разрезанную клетку.
Тоска хлопнула в ладоши.
– Скажем, что похититель раскаялся в содеянном и подбросил Элвиса нам! – нашлась она.
– Ну, скажем, – согласился я.
– Вот и отлично! – обрадовалась Тоска.
– Спасибо, – сказал князь Питер. – Спасибо вам… Вы мне очень…
«Еще чуть – и он заплачет», – подумал я. Сцены бурных всеочищающих рыданий в мой сегодняшний план не входили. Поэтому я сказал:
– Поспешим. Автобус скоро отходит.
И мы поспешили.
Глава 10
Элвис будет жить
Я лежу на диване и перебираю серебряные четки, выполненные в технике индейцев чероки. Те самые. Четки красивые и оригинальные, настоящее американское искусство, ручная работа. Кроме того что четки просто красивые, оригинальные и дорогие, они еще и непростые. Они обладают целым рядом свойств, к примеру, могут улучшать погоду, помогать в охоте и рыбалке, ну, и, разумеется, отпугивать злых духов.
Тоска с завистью на них поглядывает. Но я ей их не подарю. Потому что эти четки мне самому подарили. Мэри мне их подарила. За возвращение ее ненаглядного Мемфисского Элвиса.
И адресок подкинула. Свой, оклахомский. И Питера мы не выдали, все обставили, как сказала Тоска.
С американцами попрощались, прощание было трогательным, некоторые американцы даже слезы пустились лить… ну, я, чтобы не видеть всего этого, потихонечку свалил.
Потом мы с Тоской вернулись ко мне. Был уже поздний вечер, мы попили чаю и стали тупо смотреть телевизор. Кино какое-то. Про мумий. Разумеется, Тоска не выдержала и через некоторое время спросила:
