В углу комнаты аквариум. Небольшой, круглый. В нем...
Я пригляделся. Нет, всего лишь петушок, бойцовая рыбка.
– Располагайтесь, – предложил Жмуркин широким жестом.
Питер и Тоска робко пристроились на тахте, я сел прямо на пол.
– Как там в Америке, Питер? – великосветски осведомился Жмуркин. – Гильдия сценаристов опять бастовать не собирается?
– Я... я не знаю...
– Я бы на их месте бастовал, – выдал Жмуркин. – Нам, простым труженикам кино, почти ничего не платят. В то время как транснациональные корпорации наживаются на идеях...
– Послушай, – вежливо перебил я, – у нас тут кое-какие осложнения. Ты не мог бы нам посодействовать?
– Всегда готов посодействовать друзьям, – улыбнулся Жмуркин. – Укрепление дружбы между народами – одна из первоочередных задач, это и президент сказал. Ну, в послании Федеральному Собранию. Чем, как говорится, смогу.
Я вкратце изложил ему суть нашей проблемы, и Жмуркин, разумеется, согласился. Особенно после того, как выяснил, что помощь нужна племяннице конгрессмена.
– Вы обратились к тому, к кому нужно, – сказал он. – И мне нравится ваш план! Чрезвычайно удачный план! Я войду в образ глухонемого американца, поклонника Пресли, для настоящего актера это раз плюнуть!
Глаза его блеснули неприятным буханковским огнем, но Жмуркин тут же взял себя в руки.
– У меня есть кое-какие идеи, – сказал я, – такие, небольшие. Ты, Жмуркин, должен понимать...
– Без проблем, – отозвался Жмуркин. – Я чужд условностей. Кого мне придется изображать? Годзиллу? Бэтмена?
– Белоснежку, – съехидничала Тоска.
– Элвиса, – сказал я. – Ты должен сыграть Элвиса, никакой Белоснежки.
– Без проблем.
– Глухонемого, – добавил я.
– Как? – Жмуркин, кажется, даже не очень удивился. – Разве Элвис был глухонемой?
– Так нужно для дела, – объяснил я.
– Без проблем. Для дела так для дела.
– Но...
Я хотел сказать, что это будет довольно сложно – грим, костюм, но Жмуркин опередил меня:
– Подождите меня немного, я сейчас, – и Жмуркин исчез.
Тоска поглядела на меня вопросительно.
– У вас интересные друзья, – сказал Питер. – Такие...
– Да уж, – согласился я. – Друзья у нас очень интересные...
– Вообще, Россия интересная страна, я никогда такой не видел. Тут все такие... Необычные.
– Необычных у нас хоть отбавляй, – хихикнула Тоска. – Побольше бы обычных...
– Это как на карнавале в Рио...
Дверь в комнату отворилась, и появился Элвис.
Элвис. Это был настоящий Элвис. Ну, так мне показалось сначала. Черные очки, костюм с железными блестящими штуками, названия которых я не знал, но которые смотрелись весьма рок-н-рольно. Или рокабильно, в тонкостях я не был силен. На ногах такие специальные туфли-казаки и, что самое удивительное – кок. Композицию завершал настоящий кок. Набриолиненный, блестящий, красивый. Видимо, парик. Интересно, откуда он все это взял?
– Маскарад, – пояснил Жмуркин. – Меня преследует маскарад. Куда я ни устраиваюсь на работу, там немедленно случается маскарад. Или корпоратив беспредельный. А вслед за маскарадом всегда следует санобработка, и весь этот маскарад перемещается ко мне домой. Короче, я везунчик... Может, это судьба?
– Ну да... – сказал я. – Судьба...
Это меня тоже позабавило. Ну, совпадение с костюмом. В очередной раз мир повернулся, подвластный непонятному алгоритму. И на этот раз он повернулся в сторону Элвиса. Всеми глазами. К этому надо относиться спокойно.
– Точно! – Жмуркин кивнул. – Это знак! В этот момент в одну точку сойдутся все силовые линии...
Еще один Буханкин.
– Жмуркин, – сказал я, – ты талант, конечно... Но нам пора спешить. А Снежок...
– Снежок сейчас гуляет, – сообщил Жмуркин.
– Собака у тебя сама гуляет? – удивился Питер.
– Конечно. Идемте.
Мы вышли из квартиры.
Из боярышниковых кустов возле дома показался Элвис. Тьфу, то есть не Элвис, Снежок. Снежок... Ну, короче, кавказская овчарка с шерстью белого цвета. То ли альбинос, то ли еще чего. Славный пес. На самом деле славный. Умный, добрый, верный. Если бы я сам хотел завести собаку, то я завел бы себе такого же.
– Послушайте, – сказала Тоска. – Ну Жмуркин – понятно, глухонемой элвисоман. А его собака? Под каким предлогом мы протащим в оплот любви к Элвису эту лохматенцию?
Это был серьезный аргумент.
– Это не лохматенция, – сказал Жмуркин. – Это большой поклонник Элвиса. Вот смотрите.
И Жмуркин запел неприятным голосом:
– Лав ми тэндер, лав ми свит, невер лет ми гоу...
Снежок дернулся и тут же завыл, стараясь попадать в тон со Жмуркиным. Жмуркин еще немного попел, а Снежок еще немного повыл.
– Он тоже любит Элвиса, – сообщил Жмуркин. – И вообще, Элвис живет в нас, в своих поклонниках. Сейчас мы нанесем несколько важных штрихов, и всем станет окончательно ясно, что мы – настоящие ценители творчества великого музыканта.
Жмуркин достал из кармана расческу и тюбик с краской.
– Несколько штрихов, – пояснил он.
Жмуркин быстренько причесал шерсть на голове пса и состряпал подобие челки, затем выкрасил ее в черный цвет. После чего достал из кармана печенье и щелкнул языком.
Со Снежком случилось немедленное и обильное слюноотделение. Жмуркин небрезгливо набрал слюны и втер ее в шерсть. Видимо, в качестве закрепителя.
Затем водрузил на собачью морду черные очки.
Снежок терпеливо перенес все эти манипуляции, нет, все-таки отличный пес.
Я осторожно поглядел на Питера. Тот стоял с раскрытым ртом. А пусть, подумал я. Пусть посмотрит, как мы тут развлекаемся, какие мы неформальные ребята.
– Ну, все, – сказал Жмуркин. – Как вам эффект?
Эффект был поразительным – могучая кавказская овчарка стала похожа на Гитлера.
– На Гитлера похож, – сказала Тоска. – Знаешь, так нас и побить могут.
– Действительно... – задумчиво сказал Жмуркин. – Хотя... Хотя все зависит от точки зрения.
Он поднял челку, зафиксировал ее слюнями уже в вертикальном положении.
– Вот это да...
У Жмуркина был талант. Наверное, он на самом деле рано или поздно станет режиссером – Снежок из Гитлера перевоплотился в короля рок-н-ролла.
Даже Тоска оценила.
– Да, – сказала она. – Впечатляет...
– Я – перфекционист, – пояснил Жмуркин. – Люблю доводить все до совершенства.
