– Давайте поедем, – предложил я. – Время уже, двигаем.
И мы отправились к остановке. Питер с Тоской впереди, мы со Жмуркиным чуть отстали. Во-первых, я не люблю ходить колхозом. А во-вторых... Короче, мы отстали.
– Слушай, Жмуркин, а зачем ты петушка в аквариуме держишь? – спросил я.
Так, на всякий случай. А вдруг в неспокойной голове Жмуркина уже разрастаются всевозможные опасные идеи?
– Да так, есть один проект... – уклончиво ответил Жмуркин. – Не волнуйся, все в рамках. Видишь ли, сейчас в Москве и Питере очень популярны рыбьи бои. Вот думаю, не начать ли тренировать рыбок... Но пока не знаю. Короче, все в рамках Женевских конвенций.
– Точно?
– Точно. Автобус, давай поспешим, а то не влезем, придется трамбоваться...
Но в этот раз трамбоваться не пришлось, ехали мы с большим комфортом – вокруг Жмуркина-Элвиса образовалось свободное пространство, народ опасался приближаться к Снежку, а может, к Элвису. Во всяком случае, компания наша выглядела диковато, я думаю, если бы мы захотели, то и за проезд могли бы не платить.
Глава 5
Элвис был каратистом
Район был элитным. Что значит для нашего города элитный район? Это значит – все фонари горят и урны на месте. Ну и замки кодовые на дверях. Дом, который мы искали, располагался почти в центре. Особнячок. Скромненький, два этажа, крыша даже черепицей не покрыта, железо. Вокруг были особнячки и пошикарнее. Забор. Забор был хороший, кирпичный, на забор денег не пожалели.
Мы остановились перед воротами.
– Что стоим? – спросила Тоска. – Четыре часа почти, не успеем...
– Успеем. Жмуркин, давай.
– Нюхать будем? – спросил Жмуркин.
Я кивнул, достал из кармана подушечку. Ту самую, из клетки Элвиса. Пропитанную запахом его слез. Жмуркин взял подушечку двумя пальцами, сунул под нос Снежку, что-то прошептал ему в ухо.
Снежок громко втянул воздух, затем повернулся к нам.
– Что это он? – испугалась Тоска.
– Не знаю...
Снежок уверенно направился к Питеру. Подошел, поднялся и поставил лапы на плечи. Лизнул американского князя в ухо.
Питер побледнел.
– Он что-то чует, – сказал Жмуркин.
– Ты до крысы дотрагивался? – спросил я.
– Ну да, гладил... Вчера.
– Отлично, – сказал я. – Снежок это почуял.
Снежок лизнул Питера в щеку.
– Гуд дог... – протянул Питер. – Собачка...
Я кивнул Жмуркину. Тот прищелкнул языком, Снежок опустился на лапы.
– Отлично, – повторил я. – Снежок, как всегда, в форме. Питер, Антонина, вы пока погуляйте в округе, мы же проникнем в логово врага. Потенциального. Возражений нет?
Возражений не было.
– Тогда вперед.
И я позвонил в ворота.
Открыл могучий такой парень с переломанным лицом. Сломано было все – нос, уши, зубы, губы, брови, только глаза были целы. Видимо, боксер-телохранитель.
– Ну? – спросил он.
– Мы это... – я даже как-то оробел. – Это... мы звонили недавно из автобуса, договаривались. Ларисе Ивановне. У нас тут американец...
– Это ко мне, – из-за плеча показалась красивая женщина лет пятидесяти. – Спасибо, сынок.
Сынок. Значит, это и есть известный в городе бизнесмен.
– Ага, – громила удалился, а нас пропустили на территорию.
– Меня зовут Лариса Ивановна, – представилась женщина. – А вас?
Я представился.
– А это, – я указал на Жмуркина, – это Бьорн Симпсон. Он из Оклахомы. Он ничего не говорит, но все понимает. А я перевожу, что он хочет сказать.
– О! – восхитилась Лариса Ивановна.
– Он – президент всеамериканского общества глухонемых поклонников Элвиса, – сообщил я.
Жмуркин что-то промычал и сделал пальцами несколько непонятных знаков.
– Он говорит, что его общество называется «Слабослышащие Элвисы» и они устанавливают по всему миру контакты с другими обществами ценителей его творчества.
Жмуркин покивал.
– Я вижу, Бьорн... – Лариса Ивановна тоже покивала. – Бьорн даже в обычной жизни следует заветам... Он всегда так ходит?
Сама Лариса Ивановна, между прочим, тоже казуально не выглядела – какое-то пончо, высокие кожаные ботфорты, на шее огромный бант. При этом от нее исходила какая-то общая душевная карамельность, будто ее облили с ног до головы сахарным сиропом.
– Он всегда так ходит, – пояснил я. – Он не только глухонемой, но и еще... Отстает, одним словом, в развитии.
Жмуркин икнул.
– Видите эту собаку? – я указал на Снежка. – Это Мемфис. Он тоже фанат. И верный спутник Бьорна. Поводырь.
– О, как это мило! – прочирикала Лариса Ивановна.
Снежок шумно втянул воздух.
Жмуркин мыкнул что-то и покуролесил пальцами.
– Жмур... то есть Бьорн говорит, что он с нетерпением хочет увидеть вашу коллекцию!
– Да-да, разумеется, – Лариса Ивановна сделала приглашающий жест. – Нам туда.
В самом углу усадьбы красовался небольшой домик. Размером со средний гараж. Домик был серебряно-розового цвета, этакий замок для Барби. Над входом горела умилительная надпись из новогодней гирлянды – «Грейсленд». Даже мне захотелось прослезиться.
Жмуркин тряхнул своим коком и оскалился.
– Это великолепно, – прокомментировал я. – Бьорн говорит, что это все чрезвычайно трогательно. А внутрь можно?
– О, да, – Лариса Ивановна извлекла из-под пончо ключ. – Конечно. Прошу посетить мой скромный уголок памяти великого человека. И Мемфис пусть заходит, он будет гостем.
Лариса Ивановна открыла дверь, и мы со Жмуркиным и Снежком проследовали внутрь.
Это было круто. Никогда не знал, что любовь к Элвису может принимать такие грандиозные и, я бы даже сказал, изощренные формы.
Лариса Ивановна постаралась. Под невысокими сводами Грейсленда была собрана впечатляющая коллекция вещей, так или иначе относящихся к Элвису. Я не говорю про банальные вырезки из газет, диски, куклы, гитары, кассеты, книги и плакаты, хотя и этого добра было с избытком. Но кроме этих предметов имелись вещи и более редкие, я бы даже сказал, эксклюзивные.
Например, имелась глиняная собака, на манер тех, которые охраняют дворы. Только с головой Элвиса.
Плащ. Сшитый из париков, очень похожих на прическу Элвиса. Выглядел этот плащ чрезвычайно трэшово, во всяком случае, если бы я увидел такой на своей маме, то весьма бы удивился. И сон бы у меня нарушился.
